Я – сыроед, или «Сыр» не всегда сыр
Шрифт:
Забыл сказать ещё об одной профилактической мере, к которой я в то время прибегал: режим сна и бодрствования. Держать себя приходилось в строгости, как монаху. Подъём, допустим, в 5, отход ко сну в 22. Улечься спать - ещё туда-сюда. Здесь я мог позволить себе небольшие отклонения: плюс-минус минут пятнадцать. Но с подъёмом шутить было чревато. Стоило, допустим, зимой вскочить с кровати не сразу, но понежиться, полежать под тёпленьким одеяльцем, как тут же наползала дремота, и я мог повторно закемарить. А после этого - перепад внутричерепного давления и, как печальное следствие, мигрень. Точно также опасно было дать сморить себя сну средь бела дня. Сидишь, например, читаешь или глазеешь в телек, и вот твой нос уже клюёт воздух. И снова дремота, перепад давления и к вечеру голова наполняется свинцом. С одной стороны, всё это ужасно муторно -
Выше я сравнил свою боль со стальным обручем, которым стягивают черепушку. Но это расхожий образ. Сказать так, значит, не сказать ничего. Точнее, пожалуй, передал бы специфические ощущения образ пилы, которую вогнали в мозг и стали нарезать серое вещество мелкими кубиками. Или несколько гирек. Подвесили их внутри черепа и раскачали так, чтобы они стукались об виски и затылок. Плюс ко всему предварительно эти гирьки раскалили до красна газовой горелкой.
Была ещё одна особенность. Боль почему-то усиливалась среди ночи. В часа 2-3. Как по расписанию. Особенно это обозначилось в последний период, ближе к тому моменту, когда я и моя мигрень помахали друг другу ручкой («Она улетела, но обещала время от времени возвращаться!»). Я терялся в догадках - что это? Какая-то мистика. Вдруг ни с того ни с сего, в одно и то же время в голове, как разбушевавшийся сосед алкоголик, начинают колотить кувалдой. Продираешь глаза, глядь на циферблат, а там половина третьего ночи. Тогда-то в кабинете уролога я узнал о существовании почечного давления. Характерная особенность этой штуковины в том, что она имеет привычку усиливаться строго в определённые часы, ночами.
И вот однажды, когда я уже почти подошёл к своему полтиннику, в какой-то момент моя боль окончательно слетела с катушек, и всё загромыхало и понеслось с высокой горы. Как я уже говорил, боль мучила меня день, второй… Таблетки утихомиривали её, но вы, конечно же, знаете, - чем чаще принимаешь однотипные таблетки, тем скорее они перестают действовать: болезнь привыкает к ним. Скажу откровенно, в тот момент я подумал: «Ну, вот и всё, Константин. Кажется, это финал». Естественно, я не готовился прямо сейчас же, незамедлительно отбросить лыжи. Надежда, несомненно, была. Но я видел, что меня может ожидать. Стать зависимой от лекарств, больной развалиной, не способной не то, что пробежать, но даже свободно подняться по лестнице на пару этажей… Для меня это было равноценно прощанию с жизнью. С жизнью нормальной, полнокровной, деятельной.
4. Сердце, хроническая усталость, депрессия
Простите, что слегка подзатянул с описанием болячек. Но на самом деле это всего лишь 9 % от того, что я мог бы поведать. Я пробежался по этой теме поверхностно. А мог бы накатать «Илиаду» и «Одиссею» в придачу. Серьёзно, недомогания крупные и помельче селились в моём теле, словно колония муравьёв.
Поэтому, пожалуйста, наберитесь ещё немного терпения, а я выужу из своей медицинской карты последние, добавочные штрихи. Для завершения общей картины. Исключительно ради того, чтобы была возможность, так сказать, сравнить, что со мной было «до» и «после».
Примерно в тот же период, когда моя головная боль совершенно сошла с ума, у меня вдруг открылись проблемы с сердцем. Стало колоть, давить, чувствовалось жжение. Врач отправил меня на обследование. Нашлись небольшие камни в почках, проблемы со щитовидкой и даже… Что бы вы думали? Оторванный фрагмент мозга, выявленный томографией. Кроме шуток, на снимке мне воочию продемонстрировали - отдельно, по соседству с мозговыми полушариями, лежит тёмного цвета шматок, напоминающий по форме апельсиновую корку. Видимо, эта штука оторвалась, когда я по молодости хлопнулся башкой о земную поверхность. Этот мозговой кусок, по всей видимости, так и лежит там, где лежал. В самом деле, кто его украдёт? Вроде сильно не мешает. Во всяком случае, я ничего такого не ощущаю. Ну и пусть себе лежит: в хозяйстве всё пригодится.
Итак, дальше. Что касается сердца. Нужно было подобрать лекарство. Врачиха из платной клиники прописала, помню, такие маленькие таблетки в форме сердечек. Очень оригинально и вдохновляюще. Мне надо было принимать по половинке сердечка. Бог мой, как же это было нелегко: навалились общая вялость, мой и без того покалеченный мозг отказывался работать с привычной ясностью… Как же я сочувствую всем тем, кто вынужден принимать лекарства регулярно. Серьёзно. Видимо, со временем к такому состоянию привыкаешь, и оно кажется обычным, но, скажу честно: я не вынес. Пришлось отложить эти миленькие сердечки подальше и вернуться к поиску собственных лечебных средств. Поскольку в таких случаях меня обычно спасало движение, то я продолжал подтягиваться на турнике, бегать по утрам и обливаться холодной водой. Сердечные проблемы не уходили, но менять трезвый, незамутнённый ум на то, что влекли за собой в виде побочных эффектов медикаменты… Нет, не хотелось. Возможно, я столкнулся не с такими серьёзными сердечными проблемами, и у меня ещё была возможность выбирать и привередничать, но так уж вышло. Рад, что чувство здорового скептицизма и смутные опасения отгородили меня в ту пору от бездумного приёма аптечных средств.
Поскольку моё тело подтачивалось со всех сторон различными недугами и, кроме того, я носил в себе килограммы всякого рода шлаков, то немудрено, что со временем меня стала одолевать усталость. Чугунная. Хроническая. Старая знакомая, не правда ли? Многим из тех, кто перешагнул за 35-ть, не надо объяснять, что это. Вроде ничего такого не делал, но чувствуешь себя так, словно весь день из угла в угол переносил гири. Особенно вторая половина дня. К вечеру усталость накапливается такая, что хватает сил просто лежать пластом. Можно, конечно, попытаться её разогнать - поделать что-то по дому, сбацать гимнастику, постоять под холодным душем… Обычно я так и поступал. Но всё равно - спустя два или три часа ты снова раздавлен, вспоминаешь о законах гравитации и думаешь: «До чего же она, сволочь такая, неумолима!» Можно подумать, корень зла в каких-то там физических законах. Ещё начинаешь списывать всё на возраст. Мол, что ж ты хочешь, с годами так обычно и происходит.
Дальние поездки просто выматывали. Иногда по делам мне приходилось бывать в Москве. От города, где я живу, до столицы автобусом примерно три часа. Потопчешься, бывало, в метро, встретишься с нужными людьми, поплутаешь по московским улицам… При этом ещё надо что-нибудь наспех куснуть, той же шаурмы. Домой возвращаешься к вечеру. Разбит, как корыто, голова распухла и потрескивает. Сил остаётся только на то, чтобы поужинать, отлежаться на диване, выпить таблетку от головы и бухнуться спать. И хорошо, если удачно проспишь до утра. А то ведь ещё бессонница, зараза. Ещё одна, кстати, непрошенная гостья. Расшатанные нервишки, - в них всё дело.
Важные дела приходилось планировать на первую половину дня. Именно с утра у меня был прилив энергии, и надо было успеть всё сделать. Превращаешься в оборотня: днём - человек, ближе к вечеру покрываешься шерстью и начинаешь скалиться и рычать на домашних. Потому что вместе с изнуряющей усталостью накапливается мрачное состояние духа и раздражение.
Кстати, о раздражении. А также о депрессии, апатии и всяких навязчивых мыслях, которые надо смаковать непременно под траурную музыку. Так приятнее. Шучу.
В здоровом теле, как говорят, здоровый дух. А в больном? Легко ли, имея изношенное и доставляющее неприятности тело, сохранять бодрый настрой? Кому-то удаётся. Это люди большой внутренней силы, честь им и хвала. Но простым обывателям, какими мы в большинстве своём являемся, не так-то легко противостоять унынию, согласитесь. Когда все мысли о болезнях и подсознательно готовишься к худшему. К несчастью, всё это возникает не на пустом месте: болезни дают о себе знать ежечасно.
Начинаешь видеть всё в тёмных красках, ничто не радует, а люди здоровые, с их беззаботностью и весёлой трескотнёй, превращаются в какие-то символы хвастливого издевательства. Всем своим видом они будто бы говорят: «Нам хорошо, мы смеёмся, а ты мучайся!» Различаешь в других оскорбительное безразличие. Кажется, будто они недостаточно чутко к тебе относятся. Потому что сами они, видите ли, не болеют, поэтому… Только с годами и опытом начинаешь понимать: все болеют, все страдают. Каждый по-своему и в свой час. И не всякий обязан возиться с твоей царственной особой. Поэтому какой бы помощь не была - хоть размером с позитрон, - принимай всё с благодарностью.