Я тебе больно
Шрифт:
— Лобстер и запечённые мидии для девушки.
Я даже рот не успеваю раскрыть, как босс сам обозначает заказ официанту. У меня округляются глаза, так как цену лобстера я запомнила.
— Что, ты вегетарианка? Или у тебя аллергия на морепродукты?
— Н...нет.
— Вот и отлично.
У меня аллергия на цены. Как человек, привыкший пахать за каждую копейку, я испытываю шок, когда люди
— Марсель. День добрый, — у столика появляется тот самый заказчик, с которым у Багримова сегодня встреча.
Довольно молодой мужчина, но старше босса, судя по седине на висках. За его спиной полно охраны. Да, в принципе, весь ресторан запичкан секьюрити, так как здесь, видимо, проходит не одна бизнес-встреча.
Багримов сказал, что зовут этого человека Януш Милович. И он собирается отстраивать в Москве спорт комплекс, после чего пустить точки по всей стране.
У Миловича неплохой русский, но акцент сильный, и он коверкает многие слова.
Багримов пожимает ему руку, в то время как я открываю ноутбук, готовясь протоколировать переговоры.
И вот тут начинается самое интересное потому... что я ничерта не понимаю этого Миловича. Говорит он быстро, часто неправильно использует падежи, переходит то на английский, то, кажется, на польский. Использует кучу абривиатур.
Это самое настоящее мучение. Мне даже жарко становится, хотя, возможно, это от горячего чая с лавандой.
Я машинально тяну ворот блузки вниз. Хочется опустить голову и подуть туда. Ткань уже начала липнуть к коже.
Прикусив губу, вскидываю страдальческий взгляд на босса, когда Милович опять начинает тараторить. И замечаю, что смотрит Багримов вовсе не на заказчика, а на мои пальцы, которыми я тяну блузку.
Вот чёрт!
Резко отпускаю ткань, рука дёргается, и я задеваю локтем чайничек, стоящий на краю стола. С громким звоном он падает на пол и разбивается вдребезги.
Наверное, даже не стоит проверять, смотрит ли на нас весь зал ресторана, потому что, судя по тишине, так оно и есть.
— Простите, пожалуйста... Извините, — стыдливо кошусь то на босса, то на Миловича, и уже собираюсь подняться, хотя не ясно, для чего? Не собираюсь же я сейчас начать подметать в ресторане посреди важной деловой встречи?
Слава богу, подходит официант, и эта суета немного отвлекает от меня внимание. Правда, Багримов так и продолжает смотреть. И этот его взгляд ощущается максимально остро на некоторых польских словах, которые, я уверена, имеют нормальное значение, но звучат так, что я краснею.
Господи, кто-нибудь заткните уже этого Януша. У меня голова болит от необходимости соображать, что он несёт.
Аллилуйя, официант приносит еду.
Я даже не думала, что так голодна, пока не увидела эти громадные тарелки с морепродуктами. Надеюсь, мы немного прервемся на трапезу, и мозг хоть чуть-чуть отдохнёт от этих непонятных слов Миловича.
Признаться, я никогда не ела морепродукты. Ну, во всяком случае лобстера и огромные мидии. Поэтому столовые приборы вызывают в голове жирный знак вопроса.
Бросаю невольный взгляд на Багримова, который уже начинает орудовать какими-то странными щипцами.
Внимательно слежу за боссом и стараюсь делать то же самое, что и он. Правда, получается у меня так себе, так что попытка щипцами разрезать лобстера заканчивается тем, что небольшой кусочек отлетает в стакан с чаем Януша.
Уверена, паника отражается на моём лица. В груди она определённо поднимает бурю.
— Простите... Я должен ответить на звонок, — говорит Милович, достав орущий мобильник из кармана пиджака.
Мой облегчённый выдох проносится по ресторану.
— Чай с лобстером — идея для высокой кухни, — усмехается Багримов, щелчком пальцев подозвав официанта, чтобы тот сменил чай.
То есть, он всё видел.
Разбитый чайник. Кусок лобстера в чае заказчика.
Меня больше не возьмут на переговоры...
— Извините, я никогда не ела такими приборами.
— Не страшно, Асти. Меня больше беспокоит, как ты справляешься с протоколированием, — Багримов протягивает руку и берет со стола мой ноутбук. — Можешь пока есть. Я почитаю.
— Но там... — вскидываю палец.
— Ешь, — обрывает босс.
Приходится молча опустить нос в тарелку и пока поблизости нет ни чьих бокалов, спокойно добить этого лобстера. Стараюсь не смотреть на Багримова, но взгляд будто сам по себе падает на мужчину. Как он положив кулак под подбородок внимательно изучает файл.
В протоколировании нет ничего сложного, но я жутко нервничаю, так как многие слова были записаны... мягко выражаясь, не совсем обычно.
Не ясно, почему на лице босса не отражается ни одной эмоции?
Отщипываю кусок мяса лобстера и, наконец, погружаю в рот. Господи, вот это вкуснота. Я даже от созерцания Багримова отвлекаюсь, потому что это действительно безумно вкусно.
— Я так понимаю, — босс прерывает моё практически облизывание собственных пальцев. — Вот эти слова вроде "писька", "фтычка", "дописац" — это твои попытки записать его польский?
Щёки обдает будто из кипящего котла. Особенно, когда Багримов фокусирует свой синий взгляд на моих пальцах у губ.