Я тебе верю
Шрифт:
– Мама, папа приехал…
Как они выбирались из толпы, как прошли к машине, ничего этого Юля не помнила, одно только запечатлелось в памяти – как Алексей прижимал к себе ребенка.
У машины Алексей передал ребенка Ольге, открыл багажник, извлек оттуда маленькое автомобильное детское кресло и стал приспосабливать его на заднем сиденье. Юля даже не знала, что он все заранее предусмотрел, купил кресло и тщательно прятал его до этой минуты, чтобы сделать ей сюрприз. Она обняла Алексея и тихо проговорила:
– Спасибо… спасибо, Алеша… ты… ты…
– Юлечка, потом, потом… Усаживай маму, а я пристегну сейчас Нику и поедем.
Когда они вошли в квартиру,
Антонина Ивановна подошла к Ольге, подала ей руку и очень тепло приветствовала. Ольга же стояла совершенно растерянная, не совсем представляя, в каких взаимоотношениях находится ее дочь с этим красивым молодым человеком, какова роль в ее жизни хозяйки дома. Конечно, Юля в письмах и в телефонных разговорах рассказывала о многом, но то, что она увидела на вокзале, ту нежность дочери к Алексею и его ответную реакцию, и радовало, и настораживало ее.
Пока взрослые знакомились, обменивались приветствиями, Нику, не обращая на них внимания, отправился обследовать незнакомую квартиру, топая из одной комнаты в другую. Наконец он увидел кроватку, обошел ее и побежал к Ольге с криком:
– Бабушка, бабушка! Посмотри, здесь кто-то есть!
– Кто? – удивилась она.
– Наверно, мальчик.
– Какой мальчик? – подошла к нему Антонина Ивановна.
– Ваш мальчик, – ответил Нику, указывая на кровать.
– Это твоя кроватка, маленький, пойдем, поглядим, что там еще есть, – она взяла его за руку и подвела к большой коробке в углу комнаты, где лежали новые игрушки, тоже купленные загодя Алексеем…
Потом был долгий обед, длинные разговоры, вопросы, объяснения…
Вечером, когда Нику заснул, Юля наконец смогла поговорить с матерью по душам. Ольга молча слушала, вопросов не задавала, время от времени качала головой, вздыхала и даже всплакнула.
– Скажи мне, Юля, ты уверена, что любишь его? – спросила Ольга, пытливо вглядываясь в глаза дочери.
– Я не знаю… я не понимаю, мама… столько заботы, внимания… голова кругом идет, когда пытаюсь разобраться в себе.
– Что он тебя любит, видно сразу, иначе зачем так заботиться о тебе, но я боюсь, что в тебе говорит лишь чувство благодарности. Подумать только – не успела приехать в Москву, а уже и дом, и работа, да какая! Но без любви тебе будет трудно… рано или поздно это проявится, независимо от твоего желания. Конечно, можно и так…
– Что ты имеешь в виду, мама?
– Тысячи людей живут в браке без любви, и нельзя сказать, что они несчастливы, нет. Я сама знаю многих женщин, всю жизнь живущих в уважении и заботе о муже, но без настоящей любви…
– А это плохо? Ты их осуждаешь?
– Я не думаю, что это плохо, просто бывают разные характеры, разные натуры и темпераменты. Ты не сможешь.
– Почему? – спросила Юля.
– Ты угаснешь. А угасшая женщина, особенно молодая, – это жалкое зрелище, даже если она очень красива, – с грустью сказала Ольга. – Знаешь, когда твой отец исчез, и я осталась одна с тобой на руках, я просто не знала, как нам прожить, как прокормиться на мои гроши. И тут появился мужчина…
– Мама, ты никогда мне не рассказывала об этом, – встрепенулась Юля.
– Не было повода, да и в прошлом все…
– И что было дальше?
– А ничего и не было. Он очень хорошо относился к тебе, баловал меня бесконечными подарками, цветами, убеждал, что влюбился с первого взгляда, хотел жениться. Но я не могла себя заставить полюбить его, даже представить его рядом с собой, в одной комнате, в одной постели – не могла! И вовсе не потому, что продолжала любить твоего отца. Нет, к тому времени все мои чувства к нему улетучились, рассосались. Мне говорили подруги, что я должна сделать над собой усилие, потому что упустить такого преданного мужчину, когда у тебя еще и ребенок, это глупость и преступление.
– И ты отказала ему… – не спросила, а просто констатировала Юля.
– Да. Я была ему благодарна, но не любила, – грустно проговорила Ольга.
Всю ночь Юля не сомкнула глаз и пыталась ответить себе на главный вопрос – любит ли она Алексея. Как только она вспоминала, как ей хорошо рядом с ним, как ей приятны его поцелуи, как сама тянется обнять и поцеловать его, как спешит с работы домой, чтобы скорее увидеть его, и как огорчается, если он задерживается в клинике или у него прием в поликлинике, отбрасывала всякие сомнения и думала, что любит его, конечно же, любит. Но потом наплывали воспоминания, и Юля, перебирая в памяти день за днем свою короткую счастливую жизнь, приходила к выводу, что с Нику все было не так, по-другому. Скорее всего, по молодости и неопытности она не могла разобраться – было ли первое ее чувство сильнее, ярче, чем то, что она испытывала к Алексею. Только более зрелые женщины понимают, вернее, ощущают, что одна любовь никогда не походит на другую, и не потому, что первая или вторая сильнее, больше, а просто потому, что нельзя дважды войти в одну и ту же воду, всегда все заново, всегда иначе, непохоже ни на что, испытанное прежде, и всегда впереди все неизведанно и непредсказуемо…
Утром она чуть не проспала, но быстро собралась и умчалась в офис. Алексей уходил из дому раньше, всегда сокрушаясь, что не получается подвезти Юлю на работу – некоторое средиземноморское сибаритство синьора Флавио сказывалось на общих правилах работы его фирмы: она начинала функционировать лишь в десять часов утра.
Ольга поднялась вместе с Юлей, покормила Нику и только когда молодые разъехались по своим делам, Антонина Ивановна позвала ее к завтраку.
– Я очень рада вашему приезду, Оля – можно я буду так называть вас? – начала Антонина.
– Да, конечно.
– Вы ешьте, ешьте, а то нам с вами предстоит долгий разговор, успеете проголодаться.
– Ох, вы правы, мне тоже очень, очень нужно поговорить с вами.
– Значит, наши желания совпадают, и, надеюсь, мы будем откровенны и поймем друг друга, – согласилась Антонина. – Только вот малыш не должен страдать, ему же хочется погулять.
– Антонина Ивановна, дорогая, взгляните на него – сейчас он ни за что не согласится оставить игрушки ради прогулки, а я стараюсь не ломать волю ребенка, приспосабливаться к его желаниям, конечно, если они не очень нарушают режим.
– Пожалуй, вы правы, тем более что мальчику нужно еще и акклиматизироваться, все-таки вы приехали из теплых мест, – ответила Антонина. Ей понравилось, как Ольга определила свой подход к воспитанию малыша.
Начался долгий и откровенный разговор двух женщин, двух матерей, и каждая из них страстно желала только одного: счастья для своего ребенка. Кажется, не было ничего, о чем бы они не сказали друг другу – одни и те же тревоги и опасения, надежды и ожидания сблизили их так быстро, как редко бывает в обычной, раз и навсегда отлаженной жизни. И еще в одном женщины оказались едины: обе твердо решили не вмешиваться ни советом, ни поощрением или, наоборот, порицанием в пока еще зыбкие взаимоотношения молодых людей.