Я тебя никому не отдам
Шрифт:
Таня улыбнулась.
– А говорил – слабак. Отличное решение. Только вот следить за теми, кто тебя пасет… Ты как себе это представляешь? Будем друг за другом, как в хороводе, ходить? Нас всего двое, а для контрслежки хотя бы человек десять нужно. Но перехватить инициативу – действительно отличная мысль. Попытаться, во всяком случае, стоит. Ты сейчас, как будто ни о чем не подозревая, должен будешь вернуться туда, где тебя дожидаются. И начать, к примеру, готовить ужин…
– …и тут появляется Серый, лупит меня битой по башке… или стреляет, – ухмыльнулся Сергей, не ожидавший, что его героическая идея будет одобрена. – И – конец фильма. Титры.
Но Таня явно приняла предложение всерьез.
– Вообще-то я тоже играю в этом кино, ты не забыл? И вполне могу в соответствии со сценарием зайти к тебе… на ужин.
– Чтобы тоже получить битой по башке и выпасть из игры? – Не то чтобы он пытался ее отговорить, но подставляться, демонстрируя себя «охотникам», как-то совсем не хотелось. Они же не герои голливудского боевичка в самом-то деле.
– С какой стати? – живо возразила Таня. – Вспомни: в самом начале этого увлекательного боевичка из игры выпал как раз Серый…
– Хочешь устроить ловлю на живца? – довольно скептически поинтересовался он.
– А у нас есть выбор? – совершенно спокойно ответила девушка. – Или удирать, как зайцы, или взять инициативу в свои руки. Ты же сам с этого начал. Да и раньше говорил, что по жизни предпочитаешь контролировать ситуацию сам, а не отдавать ее на откуп неизвестно кому.
План обсуждали довольно долго, хотя время поджимало – поселок уже начинали заливать бледные сумерки. Хоть и белая ночь, но все же не белый день. Однако сообща решили, что пусть преследователи посидят в своей засаде, потомятся, помаринуются. Чем дольше тушится мясо, тем оно мягче.
Так что, когда Сергей, изо всех сил старавшийся казаться расслабленным и беззаботным, беспечно насвистывая, открыл калитку и шагнул на знакомый участок, время близилось к полуночи. Для вящей убедительности он небрежно помахивал открытой бутылкой пива, к которой время от времени прикладывался. Сергей ждал, что нападут на него во дворе, но – вотще. Помедлил на крыльце, потоптался за порогом – голова все еще была цела, из углов никто пока не выпрыгивал. Да и есть ли кому выпрыгивать? Он пробежался по комнатам – никого. Ни за дверями, ни в шкафу, ни под столом, ни под тахтой.
Вышел на кухню, включил свет – совершенно не обязательно, и так светло, но как еще сигнализировать преследователям о своем возвращении?
В холодильнике нашлись яйца, масло, колбаса. Отлично. Будем изображать приготовление яичницы. Где тут сковородка?
Слабый шум, раздавшийся на веранде, на фоне поднятого Субботиным в поисках сковороды грохота, был еле слышен. Но он был!
Сергей выглянул – и замер. Во всю длину небольшой крытой терраски вниз лицом лежал человек, над которым стояла Таня.
– Неплохо подготовился, – улыбнулась она, бросив взгляд на Сергея. – Сковородка может быть неплохим оружием… Ладно, начало положено. Но это как раз самое простое. Посмотрим, с чем это сокровище к нам явилось.
Результат обыска – краткого, но тщательного – оказался довольно скуден: два телефона, кое-какая наличность, пружинный нож длиной не меньше ладони (Таня сказала: «Ого!»), электрошокер, полупустая пачка сигарет и зажигалка. Бейсбольная бита валялась поодаль, Сергей не сразу ее заметил.
– Сереж, – попросила вдруг она, – помоги, надо его на кухню отволочь.
Таня вытащила откуда-то веревку и ловко скрутила пленнику руки-ноги. Потом они отволокли Серого на кухню, где у двери под половичком обнаружился люк в подпол. Спустить добычу вниз, как ни странно, оказалось не так уж трудно. Серый, приходя в себя, замычал и попытался подняться.
– Ну-ну, – засмеялась Таня. – Не дрыгайся. Кстати, курить вредно, – дружелюбно сказала девушка, подбрасывая на ладони зажигалку. «Гость» опять попытался дернуться, но тщетно. Таня усмехнулась. – Испугался, что ли? Решил, что я тебя пытать стану? Да нет, это я к тому, что не курил бы, может, я бы тебя и не завалила. Дыхалка-то у тебя ни к черту. Да ты никак и впрямь боишься, что тебе больно сделают. Другим больно делать – это пожалуйста, а сам боишься. Забавно. Не бойся. Больно не будет. Разве что один раз, и то, если сам этого захочешь.
Пленник выматерился.
– Сереж, – Таня повернулась к Субботину, слушавшему ее с некоторым страхом: происходящее наводило на него не самые приятные мысли, – ты бы глянул наружу, а? Посмотрел бы, как там и что? Да и последить было бы неплохо. Не ровен час еще кто заявится.
Сергей с нескрываемым облегчением выбрался наверх. Выглянул из дома – никого, тишина. Подвальный люк притягивал его неодолимо. Что собирается делать эта необыкновенная девушка?
Кухня располагалась почти у входной двери, так что, усевшись на пороге, он вполне мог наблюдать и за двором, и за тем, что происходит внизу. А происходило там… странное. Пленник матерился, а Таня, не обращая на это никакого внимания, расстегнула и приспустила ему джинсы. В руке она держала какую-то короткую черную палку. Через секунду Субботин понял, что это обнаруженный в одном из карманов Серого шокер.
– Знаешь, что это такое? – Таня помахала шокером перед глазами пленника. – Вижу, знаешь. Так вот. Есть два варианта. Первый: ты быстренько рассказываешь, кто тебя послал, то есть как его зовут и как его найти. Подробно, все, что знаешь. Ага, вижу, этот вариант тебе почему-то не очень нравится. Есть еще один. Если этим прекрасным шокером ткнуть тебе в пах, в причинное место, туда, где нервы идут к твоему мужскому достоинству – ты им, конечно, очень гордишься, такие, как ты, думают, что у них между ног – восьмое чудо света. Ошибаются, кстати. Так вот. Если туда ткнуть, будет, конечно, больно. Но не так чтоб уж прям совсем. Даже сознание если и потеряешь, то ненадолго. Зато с этой самой твоей гордостью можно будет попрощаться. Не любит это место ударов током. – Таня помолчала, пленник, как ни странно, тоже. Даже не матерился. – Правда, я слышала, – продолжала девушка, – что есть отдельные везунчики, у которых нервные пути со временем восстанавливаются. И даже не к старости, а всего лет за десять. Ты везунчик, Серый? Хотя, если говорить честно, сама я таких не видела, только рассказывали. Но, в общем-то, ничего особо страшного тебе не грозит. Жить будешь почти как раньше, руки-ноги и даже глаза – знаешь, некоторые угрожают глаз выколоть, но, по-моему, это жестоко, – все останется при тебе. Ну… почти все. Только баб трахать не сможешь, но как по мне, так для человечества невелика потеря. Зато себе подобных не наплодишь, такое семя, как у тебя, лучше не воспроизводить, в мире чище будет. Ну, так как? Первый вариант – ты мне рассказываешь все, что знаешь про заказчика, второй, – она ткнула шокером в промежность до зелени бледного пленника, – ты молчишь, как партизан, а я нажимаю на кнопочку. Информации не получу, зато на земле действительно станет почище. Кстати, медики пишут, что при электрокастрации еще и агрессивность резко падает, то есть ты еще и тихий-мирный станешь, драться больше тоже не захочется. Выбирай, короче. Недосуг мне тут с тобой лясы точить. Давай. Какой вариант: говоришь или кнопочку нажмем? Пять… четыре… три…
– Я не знаю, кто… – просипел пленник.
– Как это – не знаю? – весело удивилась Таня.
– Ну, он сам звонил…
– Так, – голос девушки стал сухим и деловитым. – С этого места давай подробно. Точнее, с самого начала.
– Ты… это… отодвинь подальше, – дрожащим голосом попросил Серый. – Вдруг нажмешь случайно.
– Ладно, – согласилась Таня. – Не удовлетворит меня твоя откровенность, придвинуть недолго. Рассказывай, Шехерезада.
– Я его не знаю… Этого кекса знал Косяк, но Косяка убили… Ну, тогда, в подворотне, перебили глотку. Ты же и… – Он с ужасом покосился на Таню, судорожно вздохнул и торопливо продолжил: – Косяк как-то по пьянке сказал, что это очень большой человек. Не питерский. Живет, типа, где хочет. Во как. А больше я ничего не знаю… Косяк меня утром все выспрашивал, что он рассказывал мне, когда мы пили… Я говорю, про баб ты мне всю дорогу заливал, а больше ничего. Да я, мол, и про баб-то ни хрена не помню. Хорошо отделался, а то бы Косяк меня тогда точно бы кончил. Боялся он этого кекса…