Я только малость объясню в стихе…

Сборник

«Так много громких слов, что я…»

Так много громких слов, что яСебя не слышу.Деревья голые стоят,Цветут афиши.По крышу дом стоит в снегу,В небесной манне —А я придумать не могуЕму названья.В нём Пейсах, Рождество, Мабон —Штрихи, зарубки…В углу гостиной граммофонПовесил рупор.Он видит сон о тишине,Небесной тверди,И стон его звучит во мнеСильнее смерти.Его мечта созвучна мнеДо сантиметра,Сорвавшись с губ, летит вовнеПорывом ветра…

«Блуждая в потёмках души…»

Блуждая

в потёмках души,Смотрю на следы и зарубки.Кусочек оранжевой губкиК осеннему небу пришит:Впитает он слякоть и дождь,А в озере, чёрном и мелком,Отмоет луну, как тарелку,И остро заточенный нож.Обманчив житейский покойИ тихая прелесть пейзажа;Костра неостывшая сажаПриглажена лёгкой рукой.Травой порастают следы,Но в небе прозрачном и хрупкомКусочек оранжевой губкиЧернеет от мутной воды.

«Давится кислым яблоком сын Адамов…»

Давится кислым яблоком сын Адамов:Измельчал змий до плодового червяка.Откуси да сплюнь, протиснись между рядамиТаких же поставленных на векаТерракотовых недотыкомок, ветеранов пера и клавиатуры.Не криви лица: подобное притягивается к подобному.Ты человек лишь. Потому, выражаясь литературно,Ты и слово твоё единоутробное —Одолень-трава на цветущем болоте времени.А по осени ляжет снег полушубком заячьим —Захрустит ледок, и каблук чужой проскользит по темени;И пройдёт Пугач, а за ним вослед, паче чаяния,На сто тысяч душ человечий гул, не проскочит мышь.Хоть куда взгляни – полнокровие, полнолуние,Откуси ещё: пусть кислит во рту, слово выплюнешь —Прорастёт, как семечко, пуговица латунная.

Вспоминая Белозёрск

Непослушные тени шуршат по углам,А над озером Белым – белая мгла,И в её молоке, как ночник,Сигареты качается кончик,Кто ты есть: проводник, провожатый?Тлеет времечко, в пальцах зажато,Растворяется сизый дымок,Тает строй деревянных домов,Только хмурое небо весеннееПодпирают усталые стены:Суть да дело пока, суть да дело…Мгла клубится над озером Белым,Но вороний пронзительный крикВозвещает рожденье зари.

«Дворник Расул катает насвай…»

…Мчался он бурей тёмной, крылатой,Он заблудился в бездне времён…Н.С Гумилев, «Заблудившийся трамвай»

За воспалённой губой,А небо над ним голубо,Бесплотно,Кромешно,И в нём, конечно,Громы, вороний грай:Заблудившийся беспилотникНа излёте таранит трамвай.Расул запрокидывает голову —И в глаза каплет олово.Что же вы так, Николай Степаныч,Голубчик,Поручик?Вплавлена в порученьЛадонь солдатская,Всполохами огненный вал клацает,Но кружит, завывая, панночка:«Поддай, Аннушка,Ещё масла!»На солдате рубаха красная,Тараканами по небу трещины.Такое ли вам мерещилось?Оплёванные мертвецы,Волк с головой овцы,Капустные щи к столуПродают на углу.Прибит к распутью,Железом зажатый,Комсомолец-вагоновожатый.Дворник РасулНесёт на весуПереломанную метлу,Как живое тело,И прутьяРаспускаются белым.Расул молится, молится цвету белому и Аллаху,Христу, Николаю, Перуну, дедову праху:«Что же ты, на кого оставил?»«А ты терпи!» – улыбается парализованным лицомПавелИз груды развороченного металла:«Смерть! Где твоё жало?»У Расула на спине мокра отцова рубаха:«Раз смерти нет, почему не спастись от страха?»«Терпи», – скрипит металл искорёженныйИ расплющенный.«Есть только будущее!» —Кипит живая вода,Плоть плавит.«Ни человечий не страшен, ни божийСуд,Только собственный твой, Расул! – шепчет

Павел. —Все ещё впереди!»И листом зелёным растёт звездаИз его груди.

«Взрослые играют в игры детские…»

Взрослые играют в игры детские,Вот и мы, как будто бы вчера —Выбираем: «Правда или действие?» —Посреди арбатского двора.Знают все: болтать себе дороже, но —Кукарекать не любой готов.Нас менты гоняли, как положено,Мы же класть хотели на ментов.Три семёрки самой смачной пробы иРваная четвёртая струна.Заживала где-то под сугробамиНаша недобитая страна.Просвистело время скоротечное,Разгорелось зарево в горсти.Взрослые – совсем не безупречные,Взрослым тоже есть куда расти.Пусть летят недобрые известияНа конях из веников верхом:Правду выбирают вместе с действием,Чтоб не быть по жизни петухом.

«Живущие с фигой в кармане…»

Живущие с фигой в карманеСчитают часы и рубли.Ничто не зовёт и не манит,Ночами ничто не болит —Лишь режут глаза до ознобаЧужие, нескладные «я»,Которые любят до гроба,Которые насмерть стоят,Которые смеют бороться,Искать, не сдаваться, найти.Горит златокудрое солнцеНа каждом запасном пути.И каждый сочтён и отмечен;От каждого – всем – по любви…Но фига сжимается крепче,Да зеркало рожу кривит.

«Мы с тобою пьём «Этодругин»…»

Мы с тобою пьём «Этодругин»,Шашлыком заедаем холодным.Мы с тобою ещё не враги,Мы с тобою давно несвободны,И над нами московская ночьРаспласталась двуглавою птицей…Надо в ступе воды натолочь,Чтобы утром хватило напиться.

«Я держусь за воздух. воздух сер…»

Я держусь за воздух. Воздух сер,Залепил глаза оконной пылью.Под гаражный рок небесных сферПляшет и глумится камарилья.Воздух сух. Ни вздоха, ни слезы,Звуки повисают, гаснут, стынут.Непослушен русский мой язык,Говорит со мною на латыни.Говорит: cogito ergo sum.Per pizdets, конечно, ad victoriam [1] ,Злы и рукотворны чудеса,Неудобно пишется история.Тесен мир, как комната тесна,Никому не выйти из сюжета.Вот такая Русская Весна.Южное безжалостное лето.

1

Per pizdets ad victoriam – неофициальный девиз «ОПСБ» и Координационного центра помощи Новороссии (с 2014 года по настоящее время). При детях переводится как: «Через хаос к победе». – Прим. автора

31/12/2022

У мира час до полночиИ пуговицы в ряд.В лесу родилась ёлочка.Её скосил снаряд.Дурная аллегория,Задумка несложна.Закончиться историяНа этом не должна.Но мне добавить нечего:Щепа летит к щепе…Сидят в траве кузнечикиУ ржавой БМП.А мир звенит бокалами,Подарков дети ждут…Господь гирляндой алоюНакладывает жгут.

«После больших снегов…»

После больших снеговМожно увидеть, какВыходит из береговАсфальтовая река.Плещется у двери,Просится поглядетьНа пустоту внутри.Медленно по водеЖёлтый каток плывёт,Гладит за пядью пядьСерую плоть её —И наступает гладь.И наступает тишь.Синие огоньки.Ржавый молчит камышНа берегу реки.Только щепотку словВыбросило к ногам.После больших снеговБудут ещё снега.