Я умер вчера
Шрифт:
– Ну ладно, пей свое пойло, травись, – Гордеев безнадежно махнул рукой. – Я пока воздух посотрясаю. Значит, мы с тобой решили, что не женщины-соперницы волновали Юлию Николаевну, а левые заработки супруга. Но я хочу знать, почему она стала беспокоиться об этом именно сейчас. Почему не год назад, не три месяца, а только в апреле этого года. Что-то должно было произойти, что заставило ее подозревать мужа. Не просто же так она все это затеяла, не с потолка и не с дурна ума. Что-то было. Ты согласен?
Гмыря молча кивнул, продолжая отпивать горячую жидкость из кружки.
– И после того, что произошло в воскресенье с Димой Захаровым, нам с тобой придется признать, что в чем-то покойная Юлия Николаевна
– Уф!
Гмыря залпом допил лекарство и отер с лица платком выступивший пот. Выглядел он и вправду плоховато, и Гордеев от души ему посочувствовал.
– Виктор Алексеевич, – просипел следователь, – вы мне друг?
– Я тебе учитель, – усмехнулся Колобок. – А ты всегда будешь пацаном для меня. Впрочем, я, кажется, тебе это уже говорил. Чего ты хочешь, сопливый?
– Вот только моя безграничная благодарность к вам и застарелое уважение к вашим сединам не позволяют мне обижаться, – заметил Гмыря, сумев даже слегка улыбнуться.
– А чего ж обижаться-то? – изумился полковник. – Ведь и вправду сопливый, вон носом-то как хлюпаешь.
– Уберите с этого дела Лесникова, – внезапно выпалил Гмыря, сдерживая рвущийся наружу кашель.
– Что?!
– Лесникова, говорю, уберите от меня, – повторил Борис Витальевич. – Не работается мне с ним. Добра не будет.
Гордеев внимательно посмотрел на бывшего ученика, потом снял очки и привычно сунул дужку в рот, что обозначало собой процесс глубоких раздумий.
– Вы не думайте, что это капризы. Ваш Лесников мне не верит. То ли себя больно умным считает, то ли еще что ему в голову запало, но он за каждым моим словом пытается второе дно нащупать. А это очень заметно. На кой ляд мне эта головная боль, а? Почему я должен терпеть его рядом с собой? Дайте лучше Каменскую, с ней я нормально работал.
– Про Настасью забудь. А насчет Игоря я подумаю. Ты не преувеличиваешь, Боря? Лесников хороший парень, серьезный. Может, показалось тебе?
– Мне, Виктор Алексеевич, никогда ничего не кажется. Хоть вы и говорите, что я как был опером, так и остался, а я все-таки следователь. Следователю не может ничего казаться, у него либо есть доказательства, подтверждающие его точное знание, либо их нет. А «кажется – не кажется» – это ваши штучки. Ох, полегчало. Хорошее все-таки это лекарство, зря вы его ругали. Так вот, Виктор Алексеевич, что я хочу вам сказать. Либо вы поручаете Каменской работать в бригаде под моим руководством, либо я перестану врать и покрывать ее самодеятельность. Договоримся?
Гордеев снова нацепил очки на нос и с любопытством взглянул на следователя.
– Это кто ж тебя, Боренька, старших шантажировать научил?
– Как это кто? Ваша школа. Сами говорите, что вы мой учитель.
– Выучил на свою голову… Нет, Борис Витальевич, не договоримся. С Лесниковым разберусь, если нужно будет – заменю его другим оперативником. А Каменскую ты не получишь. И не мечтай. Спасибо, что сам пришел, спасибо, что в генпрокуратуре не заложил меня, я это ценю и за это тебе благодарен. Если ты хочешь, чтобы Настасья что-то для тебя сделала, – скажешь мне, я
– Понял, – Гмыря снова улыбнулся, на этот раз широко. Было видно, что ему и в самом деле стало получше. – Так бы сразу и сказали. А то «не дам, не мечтай, не получишь». Я что, человеческого языка не понимаю?
– Ну, я рад, что понимаешь. И не вздумай меня еще чем-нибудь шантажировать, я ведь тебя не всему, что знаю, научил. У меня в запасе такие фокусы есть – не обрадуешься.
Когда Гмыря ушел, Виктор Алексеевич некоторое время занимался бумагами и текущими делами, потом вызвал к себе Настю.
– На тебя Гмыря зуб точит, хочет в свою бригаду получить, – сообщил он, не поднимая головы от очередного документа.
– У него и так полно народу. Неужели ему мало? – удивилась Настя.
– Выходит, мало. Я сказал, что против. Но строго говоря, деточка, он прав. Тебе надо подключаться. Давай-ка начинай работать плотнее. И в первую очередь займись неутешным вдовцом. Сиди у него в квартире день и ночь, стань ему лучшим другом, но выясни, что такое произошло, после чего Юлия Николаевна наняла частных сыщиков. Что заставило ее сделать это? Где-то в окружении Готовчица притаился убийца, но наш психоаналитик, насколько мне известно, почти не выходит из дома и ни с кем не общается, так что установить круг его контактов крайне затруднительно. Остается единственный источник информации – он сам.
– А агентство? – спросила Настя. – С ним ведь тоже нужно работать. Димка не успел мне показать того, кто рылся в картотеке. Но его надо найти другим путем.
– Другим путем и будем искать. Но не тебе же этим заниматься. Ты туда приходила с Захаровым, тебя видели. Теперь скажи мне, что у нас с телевидением? Есть что-нибудь новое?
– Миша Доценко мне сегодня поведал изумительную по простоте и изяществу историю. Теперь мне понятно, за счет каких денег существовала программа «Лицо без грима» и почему она так резко изменилась после гибели Андреева и Бондаренко…
Не сумев выяснить ничего внятного у сотрудников программы, Доценко отправился искать тех, кто появлялся на экране в качестве гостей Уланова. Первых же десяти встреч оказалось достаточно, чтобы больше никого не беспокоить, ибо поведанные этими людьми истории были похожи друг на друга, как две капли воды, различаясь только финалом.
В один прекрасный день раздавался телефонный звонок, и мужчина с приятным голосом вежливо спрашивал, не согласится ли имярек принять участие в программе «Лицо без грима». Имярек – человек, безусловно нуждающийся в рекламе и паблисити, – радостно соглашался. Далее следовал вопрос о том, когда ему удобно будет встретиться с корреспондентом. Назначалась встреча. Приезжала корреспондент Оксана Бондаренко, очаровательная молодая женщина, которая долго и подробно выспрашивала будущего гостя обо всех перипетиях его жизни, о его пристрастиях, вкусах, привычках, любимых книгах, фильмах и политических деятелях. Беседа занимала часа три-четыре, после чего Оксана предупреждала, что до съемки нужно будет встретиться еще раз, а может быть, и два, и просила к следующей встрече подобрать фотографии имярека разных периодов его жизни. Имярек подбирал. Старался, естественно, чтобы были получше. Во время второй встречи Оксана снова задавала вопросы, что-то все время записывала и по ходу обдумывала. Смотрела фотографии. Просила показать гардероб и, мило смущаясь, говорила, что лучше определиться сразу, в чем имярек пойдет на съемку, потому что не всякий костюм (рубашка, платье, блузка) будет хорошо смотреться на фоне голубых стен студии и при ярком освещении. Одежду выбирали вместе. Наконец назначался день съемки. Если у имярека были проблемы с транспортом, за ним присылали машину.