Шрифт:
Дождь. Капает и капает в длинные рябые лужи вот уже целую неделю.
Санька сел на табуретку возле окна и, стараясь прогнать дрёму, принялся разглядывать дома и деревья на другой стороне улицы.
— Подумать только, — сказала мама, кутаясь в пуховый платок, —
За деревянной перегородкой, в комнате хозяйки, послышались тяжёлые шаги и раздался низкий голос тёти Паши:
— Не беда! Зато с урожаем будем. Дождик скоро уйдёт. Ванька-мокрый плачет. Мои цветы точнее барометра.
Санька с любопытством осмотрел пышный куст в деревянной кадке. На макушке куста цвели красные цветочки, а на ворсинках, усеявших ствол, висели еле заметные капельки воды.
— Тётя Паша, а почему он плачет?
— Влагой запасается на сухой день.
— Саня, отойди от окна, — сказала мама, — и надень, пожалуйста, курточку. От окна дует. Учти, здесь не город, где аптека на каждом углу и врача можно вызвать по телефону.
— Разве здесь нет врачей? А если человек заболеет?
— И чего ты, девушка, панику наводишь, — сказала тётя Паша за перегородкой, — и медсестра есть, и лекарства, какие надо…
— Да, да, — сказала мама, — всё-таки, Саня, отойди от окна.
Санька вздохнул. Лучше бы мама отправила его, как в прошлом году, в пионерский лагерь. Так нет… Всю зиму твердила, что уедет на лето в самую-рассамую глушь, подальше от асфальта, телефонов и трамваев. Конечно, маме нужно отдохнуть…
Обидно, что отца задержали на заводе. С отцом-то нигде не скучно.
Санька провёл по стеклу пальцем и взглянул на небо. Серые, как старая вата, тучи уселись на верхушки сосен и, наверное, до конца лета собрались висеть над посёлком. Даже петухи здесь по утрам не кричат, а булькают, будто им дождём залило горло.
Санька отошёл от окна, постоял возле стола, полистал нехотя старый «Огонёк», потом подошёл к буфету и принялся разглядывать цветные открытки за стеклом.
— Что ты бродишь, как неприкаянный? — спросила мама. Она сидела на кровати, подобрав ноги, и читала книгу.
— А что делать? — грустно спросил Санька.
— Отдыхать. Разве в городе бывает такая сказочная тишина? А воздух? Витамин «C»! Мне кажется, что за эту неделю ты уже успел поправиться. Во всяком случае — посвежел.
Санька подошёл к дивану и лёг. Даже не лёг, а опал, как сухой лист, на мягкие подушки. Если бы мама знала, как он устал так отдыхать!
Санька ещё долго лежал, уткнувшись носом в спинку дивана, и думал свои невесёлые думы. Пока не заснул.
А ночью поднялся ветер. Гнул деревья, хлестал ветками по мокрым окнам и живо прогнал ленивые тяжёлые тучи за высокий лес.
Наутро, открыв глаза, Санька изумлённо уставился на дощатый потолок. Ветер гулял по комнате, шевелил прозрачные занавески, и по потолку золотыми волнами ходила солнечная рябь, переливалась медовым светом. Точно сказочное море. А под волнами летал шмель, похожий на полосатый самолёт, и гудел.
Ух ты-ы! Всё вокруг залито жарким солнцем. Высоко-высоко в синем небе вьются птицы. Их крылья мелко-мелко трепещут, будто птицы стригут воздух. И куда ни глянь — ни тучки, ни облачка.
Санька лёг на горячий подоконник голым животом и закричал:
— Ого-го-го-го-о-о-о!
Можно пойти с мамой в лес и насобирать целую кучу грибов! А ещё лучше на речку… Куда захотят — туда и пойдут! Ура-а-а!
И вдруг увидел, что мамина кровать накрыта пледом. На вешалке нет маминого плаща. И резиновых сапог. И нарядной корзины для грибов. А на столе, возле синего эмалированного бидона, лежал лист бумаги, исписанный красным карандашом.
«Сына, — прочитал Санька, — съешь котлету в тарелке и кашу в кастрюльке — в сенцах на верхней полке. Сходи к Дарье Ивановне за молоком. Не забудь взять бидон. Мы с Пашей ушли в лес за грибами. Скоро придём. И вымой за собой посуду. Будь умницей.
Твоя мама».
Ушли за грибами… Как же так? Сама говорила — будем ходить и в лес, и на речку… Вместе! Санька упал ничком на диван и, забыв о том, что он перешёл уже во второй класс и должен, как все мужчины на свете, уметь сдерживать свои чувства, заревел, как маленький. Во весь голос.
А за окном по-прежнему лучилось солнце и сияло небо. От реки слышались крики ребят. Под окном на грядках квохтали куры.
Санька заткнул уши пальцами и зарылся носом в подушки. Несчастный, обманутый, брошенный всеми человек. А когда человек один, горе становится ещё горше. Ничто в целом мире не смогло бы сейчас утешить Саньку. Так ему было плохо.
Возле дома на дороге что-то затарахтело. Санька поднял голову, прислушался, хотел было зареветь снова, но передумал и выглянул в окно. Зелёный красавец трактор неторопливо двигался по улице, шлёпая колёсами по лужам. Тракторист в голубой майке и чёрных очках восседал, как король под балдахином, на одноногом сиденье, положив загорелые руки на красный руль.
Санька даже слёзы забыл вытереть. Много раз он летал с родителями на юг самолётом. Ездил на такси, в автобусах, трамваях и метро. Два раза на поливалке и один раз даже на «Скорой помощи». А на тракторе — ни разу…
— Дяденька! — позвал Санька. — Покатайте меня, пожалуйста!
Тракторист обернулся, снял очки, и Санька увидел, что никакой это не дяденька, а самый обыкновенный старшеклассник. У них в школе таких «дяденек» полным-полно в девятом и десятом классах.
— Трактор не лодка. На нём работают, а не катаются.
Санька обиделся.
— Подумаешь какой! Я сюда отдыхать приехал, а не работать!
Ничего себе денёк выдался! Сначала мама, а теперь ещё этот… Залез на свой трактор и воображает, что он главнее всех. Ну и пусть. Не так уж и трудно научиться ездить на тракторе.