Я упал под Барнаулом
Шрифт:
– Что-то он сегодня слишком послушный. Не заболел ли?
– озабоченно глядя вслед сыну пробормотала Марисабель.
– Это временное явление, - успокоил её ангел.
– И зачем он взял эту книгу? Это же "Наш человек в Гаване", Грэм Грин. Я её сейчас читаю, - продолжала недоумевать Марисабель.- Книжка, конечно, хорошая, но, по-моему, ему ещё рано.
– Сегодня это не Грэм Грин. – Ангел улыбнулся.
– Не беспокойтесь.
Матвей тем временем усадил братьев на скамейку, раскрыл книгу и, немного спотыкаясь, но, в целом, довольно
– Ой,- обрадовалась Марисабель.
– Спасибо, это моя любимая про муми-троллей!
– И моя тоже. А я ещё 'Волшебную зиму' люблю, - признался Гавриил.
– И "Опасное лето". Я вообще всё про муми-троллей люблю...
– он помолчал, кашлянул и продолжил.
– Но вернёмся же к нашему разговору. Э-э-э... неужели вам не хочется быть благословенной во всех народах на земле?
– Ничуточки, - посуровела Марисабель.- Вообще, что, собственно, происходит?
– Видите ли, мы решились на вторую попытку,- начал Гавриил.
– В прошлый раз всё пошло не так и...
– "Не так" - это ещё мягко сказано!
– перебила его Марисабель.- Вы уж меня извините, но в прошлый раз у вас чёрте что получилось!
Гавриил болезненно поморщился:
– Прошу вас, не упоминайте всуе ... э-э-э... другое ведомство.
– Ну, хорошо, безобразие у вас вышло в прошлый раз. Суть от этого не меняется. Какая-то совершенно дикая история!
– продолжала возмущаться Марисабель.
– Какие-то терновые венцы, кресты, бичевания... Это же сплошные ужасы!
– Вот поэтому мы решили всё исправить. В этот раз будет по-другому. Мир изменился к лучшему. Мы тщательно подготовились. Учтены все ошибки.
– И вы выбрали меня? Что за странная фантазия? А ничего, что для девы у меня слишком много недостатков, например, четверо детей?
– В конце концов, общественные нормы морали заметно смягчились, было решено считать этот вопрос второстепенным.
– Спасибо, конечно, но всё-таки - почему я?
– Мы и сами того не ведаем!
– с волнением воскликнул Гавриил.
– Но все приметы, все тайные знаки указали на вас - звезда воссияет над Вашим домом! Мы перепроверяли, мы консультировались!
– Ангел развёл руками, демонстрируя полнейшее недоумение. Понизив голос, он признался: - Мы даже гуглили!
– Пхе-е-е!
– раздалось с верхушки забора. Уши Гавриила порозовели.
– Они гуглили… - задумчиво сказала Марисабель самой себе.
– О темпора, о морес... Знаете что, Гаврюша, мне скоро детей кормить, пойдёмте в дом, там и поговорим.
– Она заглянула в таз и вздохнула. Красивая мыльная пена исчезла, бриллиантики полопались, осталась только мутная сизая водица.
– Ну вот, бельё недостирано, и вода уже остыла.
– Это ничего, это я сейчас, - торопливо сказал Гавриил. Он окунул конец пальмовой ветви, которую всё ещё держал в руке, в таз и подержал его там с
– Всё, готово!
Вода в тазу стала кристально голубой, простыни - белоснежными.
– Ничего себе!
– тонкие брови Марисабель высоко взлетели.
– Вы всемогущи?
Гавриил порозовел ещё больше.
– У меня многое не получается. Я, видите ли, недавно в ангелах. Никакого опыта. Честно говоря, я даже не понимаю, почему для этой почётной миссии не выбрали кого-то более сведущего. Разве что имена совпадают.
– А я думала, вы тот самый... ну, который тогда...
– Нет, я не тогда. То есть тогда - не я… - Гавриил запутался и замолчал.
Марисабель решила сменить тему.
– Давайте об этом позже, после обеда, а пока развесим бельё, чего ему в тазу прохлаждаться?
Вдвоём, в четыре руки, они быстро украсили верёвки между сараем и домом отлично выстиранным бельём. Простыни тут же надулись от гордости и стали похожи на паруса, наполненные ветром странствий и перемен. Марисабель поднесла край полотна к лицу, закрыла глаза - пахло кедром и ладаном.
Закончив, Марисабель и ангел пошли в дом. На крыльце они, не сговариваясь, оглянулись.
В бузине, где-то среди пышных желтовато-белых соцветий, неутомимо щебетал певчий воробушек - славка.
– "А знаешь",- с выражением читал Матвей, - "если подняться в воздух на много-много сот километров, небо там уже не голубое. Там, вверху, оно совсем черное, даже днем".
– Это правда, - сказал вдруг Гавриил. Марисабель посмотрела ему в лицо - оно было печальным. Фарфор потемнел, золото потускнело.
Собаки тихо сидели у ног детей и, склонив головы набок, тоже слушали Матвея.
2.
В доме было светло, прохладно и, несмотря на некоторый беспорядок, неожиданно уютно. Дощатые стены и потолок были белёными, распахнутые окна прикрывали подвязанные лентами ситцевые занавески в клетку, на громоздком исцарапанном ореховом комоде стояло жестяное ведёрко с полевыми цветами. Архаичный буфет был выкрашен в зеленовато-бирюзовый, филёнки молочного цвета были искусно расписаны букетиками лаванды и веточками люцерны. Над большим обеденным столом висела круглая кованая люстра сказочной красоты - плети чёрных роз обвивали тележное колесо. Гавриил засмотрелся на неё.
– Это Матюшин отец делал, - пояснила Марисабель.
– Он был очень хорошим кузнецом. На рождение сына выковал мне целый букет. Но однажды ему за шиворот попал горящий уголёк, он пытался его вытряхнуть, выбежал из кузни и больше его никто не видел...
Гавриил сочувственно помолчал и сказал:
– У вас очень мило. Немного напоминает Прованс.
– Вы заметили?
– обрадовалась Марисабель.
– Так и было задумано. Для обшарпанного, но с традициями дома нет ничего лучше, чем провансальский стиль,- засмеялась она.- А бабушкин буфет я сама расписывала.