Я успею, ребята!
Шрифт:
— Это кто?
Юра из дыры крошки выгреб.
— Близкий родственник, — говорит, — отец.
И опять молотком грохает.
Юра провода к рубильнику нам подсоединять не дал, сам там крутил-вертел. Мы вышли, стоим у ворот, а в гараже напротив Юрин отец разговаривает. Он говорит, а перед ним какой-то мужчина суетится, молнию на куртке туда-сюда гоняет.
— Прямо не знаю, Аркадий Васильевич, как быть-то? Тут подумать надо.
Юрин отец его по плечу хлопнул.
— Ага, только ты долго, мыслитель, не думай. Другие-то не спрашивают, как да откуда. Другие резину берут и спасибо говорят. За полцены же, философ!
Тут Юра с проводами возиться кончил, из гаража выходит.
— Подождите, парни, я сейчас.
Минут через пять к воротам «Жигули» подъезжают, а за рулем-то Юра! Мы с Ваньчиком к нему забрались, Ваньчик говорит:
— Покатаемся?
Юра осторожненько задом в гараж заехал.
— Через год, — говорит. — Я папаше за год весь гараж оборудую, а он мне — доверенность. Усекли? Да вы лучше сюда посмотрите. Такой системы во всем городе ни у кого нет — «Вагант»!
А система правда фирменная. И маг, и приемник, а звук — закачаешься!
Юра говорит:
— Там внизу кронштейн, видишь? Это для телевизора, только отец его дома держит. Когда далеко едет, ставит, а так боится. Он за этой системой целый год охотился, пока на Хола не вышел.
Я только хотел спросить, откуда Холстов такую аппаратуру берет, но Юра музыку вырубил, и мы из гаража вышли.
На улице за шлагбаумом он останавливается.
— Вот голова садовая, чуть не забыл же. ещё на минутку в гараж заскочим, ладно, Витек?
В гараже у него сумка висела. Он оттуда трешку достал.
— Вот вам за помощь. Слушай, Витек, ты ко мне послезавтра, ну во вторник, не зайдешь, а?
— Чего там, — говорю, — придем, конечно. Ваньчик точно может. А ты сейчас чего, опять в гараж?
Он меня к себе повернул.
— Один приходи, понимаешь? Один.
Странно с этой трешкой вышло. Я Ваньчику все объяснил, а он надулся.
— Ты, — говорит, — в прошлом году мне велосипед чинить помогал, считай, что с меня полтора рэ получил. В расчете будем.
Меня зло взяло.
— Да он просто парень добрый, а ты завидуешь.
Поругались, в общем.
Дома весь вечер думал: что же это у нас выходит? Обидная какая-то история. Только вот почему мне не за нас с Лешкой обидно, а за Юру?
Такого, как Ваньчик, человека поискать. Совсем обижаться не умеет. Выхожу на другой день к остановке — он вокруг газона по трубе ходит, то направо свалится, то налево. Я думал — мы долго разговаривать не будем, может, неделю целую, только с Ваньчиком разве получится? Так вместе в школу и пришли. До самого звонка за моей партой просидели.
Физика на втором уроке была. Перед самым концом Борис Николаевич говорит:
— Иваницкий, Кухтин, останьтесь.
Мы к нему в лаборантскую зашли, Борис Николаевич спрашивает:
— В Дом пионеров в этом году ходите? Неинтересно, значит, стало? А руками поработать хотите?
Я говорю:
— Если вы про то, что стулья в кабинете поломались, так мы с Иваницким их два раза уже чинили.
— Опять поломались? — удивился физик. — Ну ладно, потом это. Тут дело другое. В прошлом году десятый «а» дискотеку устраивал, помните?
— Так не пускали же нас. Маленькие, говорят.
— Ну, значит, помните. А может, и подсмотрели слегка, как, Иваницкий?
— Да ну, — Ваньчик рукой махнул, — грохот на всю школу устроили, а сами еле шевелятся. Ерунда.
— Точно, ребята, скучно у них это все вышло. Тут одного шума мало. А ты вот, Кухтин, стал бы дискотекой заниматься? Чтобы и бегущие огни, и стробоскоп, и вообще все, что надо.
Я плечами пожал.
— Вот ещё, — говорю, — танцы всякие.
Борис Николаевич засмеялся.
— Посмотрю я, что ты через два года запоешь. «Танцы всякие» — чудак человек! В нашем зале знаешь как развернуться можно? На год работы хватит. Да вас, парни, от этого дела за уши не оттянуть будет! Ну, решились?
— А чего, — говорит Ваньчик, — только мы, что ли, будем?
— Да вы тут одни за сто лет не справитесь, просто я с вас начать решил.
Я про Юру подумал и спрашиваю:
— А если не из нашей школы человек, можно?
Ваньчик хмыкнул, а Борис Николаевич на часы посмотрел, заторопился. Уже в дверях оборачивается:
— Только смотри, Кухтин, чтобы человек хороший был.
Я вечером к Юре идти хотел, только ведь ни адреса, ни телефона его у меня нет, ну и пошел прямо в гараж. В крайнем случае, думаю, адрес у сторожа спрошу.
Ворота в гараже были закрыты. Неяркий свет перебегал по щелям, и получалось вроде огня за печной дверцей. Я уже хотел толкнуть дверь, но за ней вдруг закричали, да так, что я шарахнулся:
— Идиот!
Внутри грохнуло, как будто капот закрыли, и свет по щелям заметался как бешеный.
— Куда ты, идиот, лезешь? Своих дел нет, что ли? Завел с Холом шашни, ну и давай! Может, хоть с моей шеи слезешь или свою сломаешь.
Я сразу узнал, что это Аркадий Васильевич кричит, Юрин отец, и хотел уйти, но дядька у шлагбаума обязательно бы ко мне прицепился. Я встал у соседнего гаража, только все равно было слышно каждое слово.
— Куда я хожу — мое дело, с кем бываю — тоже. Пусть спасибо скажет, что не развелся и тебя у нее не отобрал.
— Папа, — это Юра говорил, — ну хоть встречаться с ней в другом месте ты можешь?