Я - ведьма!
Шрифт:
— Значит, Мила ждет ребенка, и вы с ней… когда вы с ней?
— Нет, — затряс он головой. — Я не собираюсь на ней жениться. Не думай!
— Впрочем, это уже ничего не меняет, — безнадежно произнесла я.
Сигарета испепелилась в моей руке. Столбик пепла упал на кровать. Я резко стряхнула его, размазывая по постели. Вскочила, схватила халат.
— Постой!
Он упал передо мной на колени. Голый, несчастный, с опущенными плечами. Он судорожно вцепился в меня.
— Постой, не надо… Я не женюсь на ней. Я люблю тебя. Тебя, слышишь? Ты моя самая… ты единственная моя любовь… Я никого так не любил, слышишь? Не уходи!
Его голос был влажным от любви и сиплым от страха, панического страха потерять меня навсегда. Он целовал мои колени — и мои колени верили его губам, он обнимал мои бедра — и они верили его пальцам. Но мой мозг не верил ни им, ни ему. Как он мог лгать мне?! Спать с ней? Спать с ней и говорить мне о любви! Спать с ней и смотреть на меня своими прозрачными глазами, похожими на два озерца голубой родниковой воды. Спать с ней и улыбаться мне своей, самой светлой, самой утешной, самой доверчивой в мире улыбкой!
— Ведь ребенка еще нет! — заорал он. — Его может и не быть! Я не хочу никакого ребенка! Я хочу остаться с тобой! Я расстанусь с Милой. Сегодня же!
Отчаяние этих слов было столь же высоковольтным, как и их эгоизм. Я отшатнулась, словно от удара током.
Мой Юлик никогда бы не сказал так! Мой добрый, мой благородный, мой чистый и романтический Юлик, зачитывавшийся в детстве приключениями капитана Фракасса и рыцаря Айвенго. Мой Юлик, подобравший на улице сбитую машиной собаку, выходивший ее и поселивший на даче родителей. Мой светлый, мой золотой, мой любимый Юлик никогда бы не предложил выгнать на улицу женщину, которая ждет от него ребенка!
До этих слов я еще сомневалась, еще делилась на две мятущиеся половинки, одна из которых сходила с ума от ревности, страдала от предательства, ненавидела и рвалась прочь. Вторая надеялась: а вдруг это можно как-то склеить, принять, обуютить эту катастрофу и научиться жить на пепелище?
Но теперь я поняла: обратной дороги нет.
Потому что нет больше моего Юлия.
Есть два Юлика — но оба они теперь не мои!
Ибо мой Юлик обязан жениться на Миле, а значит, он уже не мой. А если он будет со мной, то я останусь рядом с предателем, подлецом и эгоистом, которого никогда не любила и никогда-никогда не полюблю.
И есть только один способ спасти МОЕГО любимого — отказаться от него сейчас навсегда.
— Времени не существует! — напомнила синяя кукушка, высунувшись из башенки замка-часов.
На циферблате свернулся калачиком глубокий вечер. Бутылка была пуста.
— Вот и все, — удрученно сказала я. — Он бы все равно никогда не был счастлив со мной.
— Почему? — спросила ведьма.
— Потому что для абсолютной гармонии ему нужны были две женщины. Наверное, иногда, желая посмеяться над нами, боги разрезают людей не на половинки, а на четвертинки. И для того чтобы быть счастливыми, этим беднягам нужно собрать четырех человек, да еще и как-то примирить их между собой. А это практически невозможно.
— Последняя четвертинка — твой парень в Америке?
— Пожалуй, — кивнула я. — Во всяком случае, его образ жизни, его взгляды, его устремления полностью подходят мне. Он художник, как и я. Учился на два курса старше…
— И ты тоже не могла быть счастлива с Юлием?
— Как можно быть счастливой с мужчиной, который устраивает тебя лишь наполовину? Человек — не килограмм ветчины. Нельзя попросить продавщицу отрезать мне правый кусочек, потому что левый слишком жирный.
— В каждом из нас живут доктор Джекил и мистер Хайд [5] . И все мы любим Джекила и боимся Хайда. Но мудрость в том, чтобы принять человека целиком. Именно так поступили в конце концов Саша и Люба — расставшись и выстрадав свою разлуку, они объединились вновь и жили вместе до самой его смерти.
5
Персонажи рассказа Р. Л. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда».
— Невозможно, — помотала я головой. — Я думала об этом, пыталась примериться, подстроиться… Но я не смогу стать Милой.
— Разве это так уж трудно?
— Вроде бы и нет, — вздохнула я. — Разве трудно купить себе пару дорогих платьев, ходить на презентации, составлять меню на неделю, из его любимых блюд: устраивать приемы у него дома и придумывать гостям коктейли, выписывая рецепты из женских журналов? Но я точно знаю: в тот момент, когда нужно будет плестись куда-то при параде, выяснится, что под ногтями у меня снова траур от масляной краски, вечернее платье я облила вином и забыла сдать в химчистку, а главное — мне до смерти не хочется тратить три часа на скучнейшую ярмарку тщеславия, а хочется остаться дома и закончить картину. Да, я могу наступить себе ногой на горло раз, другой, третий… Но в результате я просто возненавижу Юлия, который заставляет меня вести ненавистную мне бессмысленнотусовочную жизнь. А я не хочу его ненавидеть. Лучше уж…
— Уйти от него.
— Теперь у меня и нет другого выхода. Скажи, Мила действительно ждет ребенка? Может, соврала?
Колдунья быстро приложила указательный палец к фотографии Милы и коротко помотала головой.
Я снова вздохнула.
— Не следовало мне приходить сюда. Все равно ты ничем не сможешь мне помочь.
— Но ведь, следуя твоей теории, — сказала Иванна, благополучно пропустив мимо ушей последнюю фразу, — друг без друга вы тоже не сможете стать счастливыми.
— Зато мы будем спокойны, — скорбно изрекла я.
— И тебя это устраивает?
— Нет.
— Хорошо.
Она удовлетворенно кивнула и потянулась к своим волосам, словно намеревалась поправить прическу. Но вместо этого вытащила оттуда блестящую булавку-шип, удерживавшую на макушке ее черную шапочку.
— На, держи, — протянула она мне ее.
Я недоуменно повертела в руках подарок. Булавка была длинной — сантиметров пятнадцать и оканчивалась круглой, неправильной формы бусиной из неизвестного мне зеленого камня.
— Похожа на золотую, — заметила я.
— Она и есть золотая, — бесстрастно подтвердила Иванна.
— Но это же дорого…
— Визит ко мне тоже недешевый.
— И зачем она мне? — Во мне проснулось любопытство.
— Если ты уколешь этой булавкой человека, он умрет.
Я в изумлении открыла рот. Беседа приняла крайне неожиданный оборот!
— И кого ты предлагаешь мне колоть? — поразилась я.
— А вот тут у тебя есть выбор.
Ухмыльнувшись, Карамазова откинулась в кресле и закинула ногу на ногу. Она была похожа на черную кошку и в то же время на вихлявого, гримасничающего чертика. Впрочем, человек наверняка выдумал черта в ту секунду, когда в темноте мимо него прошмыгнула черная кошка…