Я - ведьма!
Шрифт:
Все осколки, лежащие на земле, — если, конечно, это черное нечто можно было назвать землей! — как один отражали потолок моей квартиры. Я выбрала самый большой кусок, размером примерно с две мои ладони, и, аккуратно взяв его обеими руками, стала вертеть, наклоняя под разными углами. Все верно: мне удалось разглядеть сначала свою люстру, потом другие части интерьера: фрагмент кресла, вазу на столике, игрушки на новогодней елке, часы…
Ступая на цыпочках, я выбралась из стеклянной кучи и отошла на максимально безопасное расстояние.
«Не нужно паниковать, — мужественно приказала я себе. — Лучше последовательно рассортировать по полочкам все случившееся. Вчера во время ритуала я вошла в Зазеркалье и, потеряв сознание, упала и осталась там. То есть здесь.
Почему Лера бросила меня? Неизвестно. Так же как неизвестно, могла ли она вообще протащить меня обратно сквозь стекло. Мы никогда это не обсуждали. Она и эта дрянь Карамазова лишь предупреждали, что нельзя сюда соваться в принципе. Возможно, проход между двумя мирами открывается для человека только на одну минуту. И сама Лера, освобожденная моим заклятием, способна пройти сквозь него, а я нет. Это понятно.
Но куда подевалась Лера? Пожалуй, лишь одно важное дело могло заставить ее бросить меня тут в одиночестве: сейчас она наверняка выясняет у какой-нибудь зазеркальной Карамазовой, как вытащить свою глупую подружку из зеркал. Нужно просто подождать ее возвращения или отправиться на поиски самой…»
Отправляться на поиски Леры в незнакомый черный мир было бы полным безумием.
В лучшем случае вы заблудитесь в Зазеркалье, — кажется, так сказала мне проклятая ведьма, и только теперь я понимала, как она чертовски права. Мир Зазеркалья оказался вовсе не таким, каким я знала его по детскому фильму «Королевство кривых зеркал» и мультфильму «Алиса в Зазеркалье». Даже пессимистичный романтик Жан Кокто показал его в своем «Орфее» куда более жилым и привлекательным.
— Скажи, куда ведет коридор?
— В смерть.
Если смерть есть небытие, Лера говорила чистую правду.
Мира, где оказалась я, попросту не существовало. Он был громадной черной дырой. И у меня не было ни малейшего желания отходить от того слабого источника света, который, словно оригинальная напольная люстра, давала мне лежащая поодаль кучка разбитых зеркал.
Но просидев рядом с ней несколько часов, я ощутила: незыблемость моего решения несколько поистаяла. Томительность ожидания растопила страх. После нескольких попыток мне удалось еще раз навести свой осколок на циферблат часов и расшифровать вывернутые наизнанку цифры
Неудивительно, что свет в осколках почти погас. Зимой темнеет рано — в моей комнате уже сумерки, А включить свет не представляется возможным. Нужно идти искать Леру, прежде чем мой осколок не превратился в незрячее черное стекло.
Ноги затекли. Я встала и помаршировала на месте, разминая их и одновременно пытаясь завести свою решимость бравурными телодвижениями. Плохо, что я босиком, плохо, что мой осколок светится еле-еле, плохо, что я совершенно не знаю, куда идти. Но выхода нет. Вперед! «Кто ищет — тот всегда найдет!»
Я медленно двинулась вперед. Свет из осколка-фонарика неуверенно тыкался в огромное брюхо темноты. Пройдя шагов десять-двадцать, я трусливо оглянулась — кучка разбитых зеркал исчезла из виду. Неужели я отошла так далеко? Или просто свернула за невидимый мне угол?
Я сделала еще несколько шагов. Осколок-проводник внезапно погас. Вытянув вперед вторую руку, я пошла дальше на ощупь. Пальцы коснулись ручки невидимой двери. Я толкнула ее. И оказалась в открытом космосе!
Во всяком случае, именно так мне показалось вначале. Со всех сторон меня окутывало бесконечное звездное небо. И лишь когда осколок в моей руке вдруг снова зажегся яростным светом, я разгадала:
«Это не звезды! Это зеркала!»
Чернота была пронзена миллиардами колючих лучей, сильных, как свет прожекторов, и тонких, как паутина.
Я невольно улыбнулась и покачала головой. Забавно — будто неведомая сила засунула меня в самую сердцевину подушечки для иголок. Но теперь у меня было достаточно света, чтобы продолжать свое путешествие.
Справа тянулась длинная стена с рядом дверей, вроде той, из которой только что вышла я сама. Я двинулась вдоль нее и открыла одну наугад. Передо мной предстала комната, залитая ярким электрическим светом, похожая по планировке на мою. У стены мерцала огнями елка, рядом с ней разглагольствовал включенный телевизор, в центре стоял накрытый стол, поджидающий не меньше десятка гостей. А прямо напротив меня — массивный зеркальный шкаф, отражающий елку, стол, телевизор и веселого ведущего на экране.
«Это отражение комнаты моих соседей по дому», — догадалась я и закрыла дверь, с трудом преодолев соблазн войти туда — в такое родное, уютное, такое нормальное пространство моего мира.
Развернувшись, я нос к носу столкнулась с женщиной в разноцветных бигуди и кухонном переднике. Зыркнув исполненным подозрения взглядом, она резко оттолкнула меня плечом и вошла в комнату. По-видимому, это было отражение хозяйки квартиры, выходящей из спальни.
Я торопливо засеменила дальше, опасаясь соваться в другие двери. Я не знала законов Зазеркалья — насколько сурово они карают чужаков, вваливающихся в отражения чужих квартир. Судя по взгляду женщины в бигуди — убивают их на месте преступления. И правильно делают. Я бы сама сошла с ума, если бы в один кошмарный день увидела в своем зеркале, помимо Леры, кого-то незнакомого и чужого.
Стена окончилась, я завернула за угол и стала спускаться по нескончаемой темной лестнице. Осколок опять погас, я сунула его в карман халата. Лестница оборвалась и уперлась в очередную дверь, на этот раз открытую настежь.
За ней виднелась вечерняя, заметенная снегом, знакомая улица, на которой мы с Лерой жили последние полгода. Точнее, лишь разорванные фрагменты улицы в тех местах, где ее отражали витрины магазинов и кафе. По ней двигались несколько закутанных в зимнюю одежду отражений прохожих, спешащих куда-то по своим делам.
Я с ужасом представила, как буду выглядеть, разгуливая по снегу босиком, в домашнем халате. С другой стороны: куда мне деваться? Подняться по ступенькам обратно, ввалиться в одну из квартир, устроить революцию в зазеркалье? И пусть либо судят меня страшным судом, либо объяснят, как выбраться отсюда. Или хотя бы найдут мою Леру!
Лера…
Она, верно, уже вернулась, уже ищет меня, обезумев от страха за свою непутевую половинку, отправившуюся черт-те куда, черт знает зачем!
Как нам теперь отыскать друг друга?