Я верю в любовь

Оллби Айрис

– Ну, может быть, никакой договоренности и не было. Наверное, она его просто использовала.

Последнее предположение имело под собой почву: когда вечером вся семья приехала на виноградники, американец Джек Блейкмор был с ними. Видимо, пригласили в последний момент, поскольку в списке гостей его имя отсутствовало. Снова Конрад с натянутой улыбкой попросил поставить еще один прибор. И добавил:

– По крайней мере, сейчас нам заранее известно, что будет лишний гость. Никто не явится без приглашения, как в прошлый раз.

– В прошлый раз? –

переспросила Мария.

– Да. Оказалось, Стефани проникла на прием «зайцем», – коротко объяснил Конрад. – Его губы скривились, но он быстро овладел собой. – Помнится, я выразил неудовольствие из-за того, что мест за столом не хватило? Примите мои извинения.

– Ничего страшного.

В ответ натянутый смешок:

– Ничего так ничего.

Все собрались в большом зале, где обычно туристы дегустировали вина. Сейчас всю мебель вынесли, оставив только большой стол в центре. Этот стол Мария украсила композицией из цветов. Приветствовать Баго собрались служащие и рабочие винного цеха, а также местные жители – рабочие с виноградников, торговцы вином.

Мария стояла в дверях и наблюдала. Все служащие относились к Баго с большим уважением, без какого-либо подобострастия и заискивания. Хозяева и работники приветствовали друг друга улыбками и смехом, как старые знакомые.

Когда с приветствиями было покончено, распорядительница сделала знак официантам, и те стали разносить на подносах белый портвейн. Здесь дело ограничилось короткими речами на испанском, а потом все перешли в просторные винные погреба. Предстояло открыть какую-то особую бочку. Погреба поражали воображение: глубокие, с высокими сводами, огромные, они были наполнены ароматами зреющего вина. За две сотни лет погреба так пропитались запахами, что от них одних можно было опьянеть.

Прибыл оркестр местных музыкантов. Начались танцы. В круг вышли все. Белинда, распустив волосы, кружилась с молодым испанцем.

Конрад пригласил Марию на медленный танец. Она удивленно взглянула на него. Из жалости, мелькнула мысль.

– Спасибо, я очень занята. Миссис Леннон хотела пройти мимо, но он взял ее за руку, одарив очередной улыбкой.

– Вы ведь можете позволить себе отдохнуть пару минут?

Сердце учащенно забилось, едва Мария представила себе, как его руки обнимут ее. Но гордое упрямство одержало верх. Ответ прозвучал сухо:

– Простите. Нет.

А тот продолжал улыбаться.

– Но я настаиваю!

Конрад сжал ее запястье и шагнул в освещенный круг, увлекая женщину за собой.

Господи, помилуй! Неужели для мужчины слово «нет» – еще не отказ? Изображает богатого благодетеля, который задумал осчастливить бедную работящую женщину. Гнев закипал в ней, она пыталась сдержаться, но не смогла. Конрад остановился в изумлении, увидев, как засверкали ее глаза. С губ ее сорвалась сухая фраза:

– Благодарю вас, мистер Баго. Я не танцую.

И, вырвав руку, поспешила прочь. В дверях обернулась. Она была уверена, что Конрад тут же отправится выполнять свой долг гостеприимного хозяина или искать другую Золушку, но он все еще стоял, глядя ей вслед. На красивом лице застыло выражение холодного удивления

В доме Баго ее ждали две депеши. В одной подтверждалось получение сметы, которую Мария отправила недавно, в другой было приглашение на день рождения свекрови. «Может быть, ты взялась бы все это устроить», – писала женщина.

Она, конечно, не поедет. Свекровь должна бы уже это понять. Но, видимо, пожилая леди посчитала, что пригласить невестку – ее долг. Заодно напомнила, что и той не следует забывать о долге перед семьей мужа. Просто играет на нервах и все! Ничего она им не должна. Никаких обязательств. Мария скомкала письмо в тугой шарик. В этот момент вошел Конрад.

Увидев ее, остановился.

– Я заметил, что в кабинете горит свет, и зашел посмотреть, кто здесь, – объяснил он.

Он поглядывал на женщину настороженно, не забыв, очевидно, как она обошлась с ним.

– Тут для меня оставили сообщения. Пришла взять.

Конрад подосадовал на свою забывчивость:

– Простите. Я обещал показать вам телефонограммы, но закрутился со всякой ерундой и все вылетело из головы.

Она опустила скомканную бумагу в мусорную корзину.

– Спокойной ночи.

И повернулась, чтобы уйти.

– Минуту.

Решительный жест остановил ее, Мария повернулась к мужчине.

– Слушаю вас, – сказала она деловым тоном.

– Нет. Я просто хотел сказать… – Его глаза, серые, загадочные, смотрели на нее не отрываясь. – Надеюсь, я не оскорбил вас, пригласив танцевать.

– Оскорбили? Ну что вы!

Конрад, пожалуй, не поверил. В голосе действительно прозвучало сомнение:

– Обычно я не получаю такого отпора, когда приглашаю кого-нибудь танцевать.

– У меня было много дел.

– Да нет, я видел – вы рассердились. И я хотел бы узнать, почему.

– Ничего подобного! – Голос прозвучал, пожалуй, излишне резко. Одна мысль: уйти бы побыстрей. Но ее желание явно не разделял хозяин кабинета. Как стоял на пути, так и стоит, даже не посторонился.

– Вы что, совсем не танцуете?

– Танцую, конечно.

– Тогда я, должно быть, действительно чем-то обидел вас. Простите. Я не хотел будить горькие воспоминания.

Мария молча смотрела на мужчину. Надо же, считает, что напомнил ей о так называемой «тяжкой утрате». Теперь внимательно следит: хочет по ее реакции понять, не ошибся ли. Она внезапно ощутила его близость, исходящую от него силу.

– Прошу извинить меня, мистер Баго. Я пойду к себе в комнату. Я очень устала.

В ответ тихое:

– Конечно.

Он шагнул в сторону, пропуская женщину. Но успел, коснувшись ее руки, напомнить:

– Мы ведь договорились, что вы будете звать меня по имени.

Господи, его прикосновение вгоняет ее в дрожь. Надо взять себя в руки! Это ей удалось, судя по безмятежному тону, которым было произнесено:

– Действительно, договорились. Спокойной ночи, Конрад.

– Доброй ночи, Мария.