Я вижу тебя изнутри
Шрифт:
Катю же больше интересовали, наоборот, маги. Нубис принес ей несколько книг по маговской анатомии, и она читала их утром, перед сном и даже за обедом. Ее восхищало устройство этих существ, у которых ногти, кости и зубы были из кремния, которые жили по тысяче лет и могли переваривать все, включая камни и песок. Их черные клетки – подобие человеческих лейкоцитов – помогали магам не только видеть мир нитей, но еще и очень быстро регенерировать: любой порез заживал за пару секунд, более серьезные раны – за несколько часов. Если повреждений было совсем много, то и тогда маг оставался живым, просто впадал во что-то вроде анабиоза и через пару месяцев выходил из него отощавший, но здоровый. Вокруг всех важных маговских органов были «пузыри»: оболочки твердой ткани, да и сами
– Главное отличие нас от вас в медицинском смысле, – сказал Кате Нубис во время обязательной прогулки вокруг площади, – состоит в том, что маги – система очень устойчивая, но тупая: ее работу нарушить трудно, но уж если нарушил, все идет вразнос. А люди – система очень уязвимая, но гибкая. Вы чаще болеете, но у вас есть больше возможностей выздороветь и не остаться инвалидами.
– Нет, это вряд ли, инвалидов у нас полно, – возразила Катя.
– На Земле? Может быть. Я про Лину. Здесь мы используем вливание наших черных клеток: это дает людям быстро регенерировать, а гибкость сохраняется почти у всех, даже у консервантов… – он замолчал и дернул за веер воздушных нитей, так что брызги, которыми пыталась обдать их проносящаяся мимо повозка, улетели обратно на дорогу.
– А вот про консервантов я не слышала, – оживилась Катя. – Это кто?
– Странно, я ведь упоминал о них еще позавчера. Вы опять прослушали? Консерванты – это те люди, которые регулярно принимают черные клетки. Например, как Олеся: она ведь замужем за черным магом, Делием.
– То есть ей нужно жить подольше?
– Не ей нужна ее долгая жизнь, а ему, – поправил Нубис. – Для нее-то человеческий срок жизни привычен. А вот для Делия это была бы трагедия, если бы супруга постарела и скончалась, когда он едва вышел из подросткового возраста.
– А, ну понятно, – Катя пожала плечами. Она с трудом могла представить «трагедию» у черных магов: все они казались ей абсолютно индифферентными, да и в учебниках она прочла, что нервная система у них куда менее возбудима, чем у людей. – И сколько живут консерванты? Тоже по тысяче лет?
– Ну, обычно все же поменьше, зависит от возраста начала консервации. Оборотов восемьсот. Или хотя бы пятьсот. Но побочные эффекты, конечно, есть. Почернение глаз и волос, ухудшение гибкости суставов, почти полное бесплодие… Не говоря уже о том, что человеческая психика к таким срокам жизни не приспособлена и с ней могут начаться проблемы. Поэтому консервация у нас не так популярна, как можно было бы ожидать.
Катя вспомнила черную шевелюру соседки, которая так поразила ее, и задумчиво кивнула:
– Да, перспектива на любителя. Интересно, Олеся и ее муж в курсе про все эти побочки?
– В общих чертах. Но скорее всего, они об этом не думают, как все молодые существа. Делию еще пятидесяти оборотов нет.
– Ну просто юноша! – хохотнула Катя на всю улицу и хрустнула суставами пальцев. Нубис недовольно покосился на нее, но на этот раз промолчал…
Глава 4
В начале третьей недели работы Катин приступ трудового энтузиазма вдруг иссяк. Точнее, работать в больнице и изучать магов хотелось по-прежнему, но напала какая-то вялость и апатия: она даже еле заставила себя вылезти из кровати. Было не шесть утра, а целых девять, но
– Фууу, – сказала Катя, раздвинула шторы и дернула на себя раму. Окно, посыпая подоконник ошметками краски и серой пылью, с трудом открылось, в комнату влетел влажный и теплый ветер.
– Фууу, – повторила Катя и подумала, что скоро она, к счастью, попадет в более прохладный мир Лины. Только надо что-то с собой сначала сделать, а то в подобном вялом настроении можно и работу запороть…
Подумав, она уныло залила кипятком растворимый кофе и пошлепала босиком по линолеуму в ванную. Из зеркала на нее глянуло лицо, по которому сразу можно было понять: его хозяйка немолодая, несимпатичная и уже две недели спит по шесть часов в сутки, а в остальное время вкалывает.
Катя, нахмурившись, пощипала щеку. Она так редко обращала на себя внимание, что сейчас ощутила почти такую же растерянность, какая бывала у нее в гостях. Что делать с этой физиономией? Намазать чем-то – яйцом, овсянкой? Кремов у нее давно не водилось. А с другой стороны, почему бы ей не остаться такой вот пугающей? Маги, да и люди в больнице сто процентов ничего не заметят.
В результате Катя выкопала допотопный крем для ног, который дарила ей коллега на какой-то Новый год, профессионально глянула его состав и, решив, что пойдет, намазалась. Получилось слишком жирно, остатки пришлось смывать мылом. Натирая лоб пеной, Катя вдруг поняла, откуда у нее взялся такой приступ интереса к себе вкупе с плохим настроением.
Ей посреди ночи, от духоты или подступающей грозы, в который раз приснился кошмар. Точнее, неприятный сон. По совести говоря, обычно в таких снах вообще ничего ужасного не происходило, просто она стояла на холодном песчаном пляже у моря и, застыв, смотрела, как на нее надвигается волна высотой с девятиэтажный дом. Самого момента утопления Кате никогда не «показывали»: она просыпалась раньше, ужасно напуганная, и долго сопела в темноте, как паровоз, пытаясь выровнять ритм сердца.
У сна было много вариантов: то волна появлялась среди спокойной безмятежной воды, когда Катя купалась на мели, то волн было много и они пытались дохлестнуть до Кати и других людей, убегающих вверх по пляжу… Катя плохо плавала и правда боялась воды, а в детстве при купании в море пару раз получила волной по уху, но дело было не в этом. Просто каждый раз после подобного «волнистого» сна случалось что-то плохое. Иногда пустяки вроде стычки с начальством или понижения зарплаты, а иногда – гораздо худшее. Когда ее пожилые родители (она была поздним ребенком) скончались в больнице от гриппа, Кате тоже приснилась огромная волна…
Будучи образованным и не склонным к эзотерике человеком, Катя всегда старалась относиться к подобным снам скептически. На работе она о них молчала: коллеги-врачи от частых столкновений с несчастьями и так страдали мистицизмом и обожали обсуждать нехорошие приметы, – а больше поделиться тревогой было не с кем, приходилось переваривать ее самой.
– Займись делом – и все пройдет! – сказала себе Катя, крепко вытерла лицо полотенцем и пошла пить кофе.
Но сон продолжал лезть в голову. На этот раз он был особенно ярким и неприятным. Катя в нем стояла не на пляже, а на высоченном обрыве, прячась в маленькой пещерке вместе с еще несколькими людьми и магами с Лины: кажется, там мелькал даже Нубис. Все они, собравшись в кучку и дрожа от ледяного ветра, в ужасе смотрели вниз, в серый океан, по которому одна за другой шли волны просто сумасшедшего размера. Сейчас, в реальности, Катя решила, что высотой они были не меньше пятидесяти метров. Волны разбивались о скалистый обрыв, вверх к ним летела пена, попадая в лицо и на руки. Но Катя чувствовала себя даже почти спокойно, пока не увидела вдали очередную волну, которая была чуть ли не в два раза выше предыдущих. Сразу стало понятно: как только она дойдет до скал, жалкую кучку людей и магов в пещерке расплющит о камни.