Я вижу тебя
Шрифт:
Олдридж ударил его по заднице.
— Кто здесь главный?
Очень коварный и интересный вопрос. Технически — Олдридж, полностью одетый, в отличие от голого Мигеля, скованного наручниками и нагнутого над изысканным пуфиком. Но Мигель кое-что о контроле знал, и как это все работало тоже, и сейчас вовсе не профессор дергал за ниточки. Но, несмотря на это, или возможно именно по этой причине, Мигель ответил:
— Ты, papi.
Ладонь огладила ягодицу, по которой Олдридж не бил.
— Ты удивительный, Мигель. Ты знаешь? Ты идеален везде, — смазанный большой палец прошелся по
Мигель застонал. Никак не смог сдержаться.
— Мы так и не определились со стоп-словом, — произнес Олдридж. — Как я должен понять, что мне следует остановиться?
Мигелю хотелось проорать, что последним его желанием будет остановиться, но он заставил себя сосредоточиться, несмотря на дразнивший его до потери сознания палец.
— Можно, конечно, что-то придумать, но зеленый, желтый и красный проще запомнить. Papi, боже мой, да трахни меня уже.
Палец скользнул внутрь, двигаясь плавно туда и обратно. Затем к нему присоединился второй.
— Еще, блять. Еще.
Третий палец. Олдридж растягивал его с безжалостным терпением, заставляя Мигеля стонать и материться. Ловкие пальцы оглаживали простату — едва заметно, а потом грубее, выбивая весь воздух из легких Мигеля.
— Пожалуйста.
И наконец что-то горячее, твердое и одновременно мягкое проникло в его тело.
— Боже мой, — пробормотал Олдридж. — Такой узкий, — он вошел до упора. — Такой красивый. Все хорошо? Какой цвет?
— Verde [23] , засранец. Зеленый, зеленый, зеленый!
Олдридж вышел на всю длину, а затем двинулся обратно. Скованные за спиной руки одновременно расстраивали и доставляли Мигелю неудобства, но было так круто от мнимой беспомощности. Его член, который уже тряпочкой должен был висеть, терся об одеяло, требуя третьего оргазма. Будет неприятно. Мигель это понимал, как и то, каким фантастическим будет оргазм. Охренительно эпичным.
— Ну же. Отымей меня. Жестче. Жестче! Я хочу завтра тебя чувствовать. Я всю чертову неделю хочу тебя чувствовать. Трахни меня!
23
Verde (в пер. исп.) — зеленый
Олдридж просунул руку между их телами и начал дрочить Мигелю.
— Я не кончу раньше тебя. Так что давай. Я знаю, ты можешь. Непослушный мальчик. Давай же, мать твою. Кончи для меня.
И Мигель кончил, жестко, было больно и охренительно, и в тот момент парень подумал, что если бы умер прямо сейчас, оно того бы стоило.
Олдридж вышел из него и горячими струями кончил на спину.
— Черт, — пробормотал он. — Блять. Ничего страшного, что я кончил на тебя? Наверное, нужно было сначала спросить.
А Мигель, по ощущениям которого в теле не осталось ни одной косточки, заржал так, что перехватило дыхание.
Глава 18
Олдридж получает именно то, что ему так необходимо
Пятница, 6 декабря.
Гостевая ванная.
Эванстон,
Удерживая левой рукой использованный презерватив, Олдридж поднялся и обвел взглядом Мигеля. Он по-прежнему был прекрасен, даже скованный идиотскими наручниками с розовым мехом. Шея и спина — изящные, кожа — гладкая, темно-золотистого оттенка, мышцы под ней фактурно выделялись. Олдридж с легкостью мог рассмотреть каждую в отдельности: трапециевидные, дельты, широчайшую мышцу спины и наружные косые мышцы живота. Мигель был самым прекрасным созданием из всех виденных Олдриджем, который вообще не имел представления, что с ним делать.
Помимо того, чтобы расстегнуть наручники. Это он мог. Но едва он успел склониться, как Мигель сделал непонятное движение большими пальцами, и наручники отстегнулись, сорвавшись с его запястий прямо на пол.
— Прости, — Мигель задыхался от собственного смеха. — Не сдержался. Боже. Это было очень ярко. Я сейчас... — он неопределенно махнул рукой в сторону улицы. — Дай мне минутку. Или десять. Черт.
Олдридж ушел в сторону кухни, где выкинул презерватив в мусорное ведро. Мужчина вымыл руки, поправил на себе одежду, собрал все раскиданные вещи Мигеля и вернулся в гостиную. Сейчас сердце грохотало громче, чем во время секса. Эта часть его всегда пугала.
Мигель сидел на диване, завернувшись до талии в плед, сброшенный Олдриджем на пуфик.
— Ох, эй. Одежда. Круто, — парень протянул руку и слегка поморщился.
— Тебе больно, — Олдридж почувствовал себя гадко. — Я сделал тебе больно.
— Я сам тебя об этом попросил, papi. Estoy bien.
Олдридж прищурился.
— Ты пытаешься пассивно-агрессивно обучить меня испанскому?
— Un poco, — Мигель большим и указательным пальцами показал примерно полсантиметра.
— Но больно тебе не должно быть, — Олдридж на мгновение замолчал, вспомнив свой последний раз снизу. А потом перед глазами встала Луна. «Забота после секса, бестолковый. Есть такое понятие, если вы не в курсе». Сейчас именно это нужно? Это очень важно? Внезапно, Олдридж захотел позаботиться о сидевшем на его диване молодом парне.
— Да все нормально. Бывало и хуже. Поверь.
Это Олдриджа совсем не устроило. Он не хотел становиться меньшим из двух зол. Олдридж долгие годы стремился к тому, чтобы оказаться за миллионы световых лет впереди отметки «терпимо». Высокие оценки в школе, статьи в крупных научных журналах, и он был на пороге того, чтобы вот-вот заключить бессрочный рабочий договор, как самый молодой профессор за несколько десятилетий. Он прилагал все усилия, чтобы стать лучшим.
«Но только не с людьми, — кольнула его совесть. — Ты хреново ладишь с людьми».
— Это... одежду мне отдашь?
— Нет, — услышал собственный ответ Олдридж. — Пока нет. Пойдем.
Мигель поднялся и застонал.
— Больше никакого секса, хорошо? Потому что там сейчас очень натружено.
Олдридж улыбнулся, разворачиваясь и надеясь, что Мигель пойдет следом.
— Никакого секса. Не сегодня. Дух жаждет, но плоть увяла и требует покоя.