Я вижу тебя
Шрифт:
— Довольно... э-э... стремно, честно говоря. А когда он злился, вы потом целовались и примирительно, как кролики, трахались? — Мигель знал несколько таких пар. Казалось, они прекрасно жили в вечных конфликтах, к чему бонусом шел эпичный примирительный секс. Может и Олдриджу такое нравилось, хотя Мигель очень надеялся, что нет. Парень считал такие отношения настоящей головной болью и пустой тратой времени. Он встречался с одной девчонкой, которой нравился грубый секс, и она постоянно для этого провоцировала ссоры. Конечно, надолго Мигеля
— Иногда. Но чаще всего мы просто расходились по разным углам. Я — в свой кабинет, а он — в свою спальню, поиграть на компьютере или посмотреть телевизор.
— А-а? У Тима была собственная комната? Очень необычно.
Олдридж отошел в сторону, и по спине Мигеля прошелся холодок. Парень отвернулся от окна и стал наблюдать за доком, снова разжигавшим камин.
— Кстати, сколько времени? Я оставил свой телефон внизу.
Олдридж поднял взгляд.
— Около пяти.
Мигель зевнул.
— Еще слишком рано вставать. Особенно в воскресенье. Даже несмотря на то, что нужно готовиться к экзаменам, — он плюхнулся обратно в кровать и закопался под одеяло.
— Какие у тебя на этой неделе экзамены?
— Иди ко мне. Твой, межличностная коммуникация, философия, химия и математика.
Олдридж вернулся к кровати, но остановился рядом и посмотрел на Мигеля.
— Ложись, старый ворчун. Еще рано, и в комнате слишком холодно. Я даже могу представить, что мы обнимаемся.
— Тебе это нравится? — Олдридж уступил и улегся под одеяло.
— Обниматься? — Мигель задумался. — Иногда. Особенно, когда холодно. Или был плохой день. Это не так плохо, — Олдридж, как труп, неподвижно и тихо лежал рядом, видимо не разделяя любовь Мигеля к объятиям. — Похоже, тебе это не нравится. Ничего страшного.
Олдридж хмыкнул.
— И видимо Тиму тоже, да? — интересно, когда Олдридж попросит Мигеля не лезть не в свое дело.
— Тиму нравилось личное пространство. Как и мне. Он переехал сюда, когда закончилась аренда в его прежней квартире, а он итак проводил практически все время здесь, занимаясь ремонтом. Тим словно был соседом. А потом, чуть позже, мы сохранили эту договоренность, потому что, думаю, так было всем проще. Мы пробовали спать вместе. Но я плохо сплю. Беспокойно и, если меня трогают, часто просыпаюсь. Тим постоянно ворочался во сне. Он всегла пинал и толкал меня ногами и руками. Поэтому спать раздельно — самое удачное для нас решение.
— Я спал, как убитый, пока не разбудил гром. Я мешал тебе? Толкал, пинал? Хотя, наверное, подушки помогли в этом случае. Надеюсь.
Олдридж слегка улыбнулся.
— Нет, ты не мешал, и, думаю, это связано с нашей «Линией Мажино».
— С нашим чем? А, ты про подушки! — Мигель расхохотался. — Я хочу быть Германией. А ты очень смахиваешь на Францию.
— Почему?
— Потому что Германия захватила Францию, чувак. «Линия Мажино» оказалась бесполезной.
Олдридж фыркнул.
— Надеешься пробить брешь в моей обороне?
«Боже,
— Хм. Я передумал. Ты — Германия. Захвати мои границы, детка.
— Не понял? — Олдридж произнес это оскорбленно, но в голосе был слышен смех, поэтому Мигель продолжил.
Он с улыбкой повернулся на бок и уставился через барьер из подушек на Олдриджа.
— Разграбь мои города. Проникни в меня. Поглоти мою инфраструктуру. Бери меня грубо.
Брови Олдриджа сошлись на переносице.
— Дурак.
Мигель откинулся на спину.
— Un poquito. Estoy un poco cachondo.
— Что это значит?
— Я согласился, что немного дурак и немного возбужден.
— Кто бы сомневался, — фыркнул Олдридж, но, похоже, эта новость его не расстроила.
Еще одна вспышка молнии осветила комнату, а следом бахнул гром. В ярком свете Олдридж казался еще красивее, кожа бледнее, а сам он весь хрупкий, как одна из фарфоровых статуэток abuela.
— Тебе не нравится утренний секс, док?
Олдридж закрыл глаза.
— У меня никогда его не было.
— Но... — Мигель постарался представить, как можно, дожив почти до сорока лет, ни разу не воспользоваться своим утренним стояком. Ужас. — Вообще никогда? Черт, — парень вспомнил каждый утренний минет, всех девушек, скакавших на его члене, о сержанте, который тайком пробирался в его постель для взаимного утреннего минета, и о том удовольствии, когда просыпался от чужой руки на ноющем стояке. — Хочешь это исправить?
— Что?
Мигель слегка сдвинул подушку, которая в свою очередь уперлась в Олдриджа.
— Ты, я и неэффективная линия обороны. Я могу пасть под твоим могучим немецким натиском.
— Угу, — это должно было прозвучать снисходительно — на что видимо и рассчитывал Олдридж — но в итоге вышло заинтересованно.
«Попался».
— Ага, — Мигель сорвал с себя футболку и вылез из пижамных штанов. Он приласкал свой твердый член, гадая, возбудился ли док тоже. Мигель очень на это рассчитывал. — Я весь твой. Обнаженный и беззащитный. Жду, когда меня завоюют. Но сначала нужно избавиться от этого досадного барьера.
Олдридж фыркнул.
— Озабоченный паршивец.
— Молодой человек со здоровым сексуальным аппетитом.
— М-х-м, — неясно промычал док.
Мигель попробовал еще раз.
— И еще я молодой человек, обманом пробравшийся в постель своего преподавателя. Профессор, кажется, мне нужно преподать урок.
Олдридж повернулся на бок.
— В каком смысле?
Мигель пошире распахнул глаза.
— Я плохой. Очень плохой студент. И только вы можете наставить меня на путь истинный, — Мигель еще пару раз провел кулаком по члену и выгнул спину от удовольствия.