Я — вор в законе: Мафия и власть
Шрифт:
— Хрен с ним, — поддержал Рекса Зародыш, сгребая в сумку, где лежали ножницы, пакеты и деньги. — Все равно этот козел не жил, а только мучился и других мучил. А так хлоп — и все довольны.
Обнаружив в прихожей на трюмо ключи, компания аккуратно закрыла за собой дверь и быстро спустилась вниз по лестнице. У входа в подъезд бандиты застали ошеломленных старушек, которые никак не могли решить, что же им следует предпринять.
— Ну, мамаши, что пригорюнились? — широко улыбаясь, обратился к ним Рекс.
— Ну так как же сынок?.. Что же делать-то будете? — все еще дрожа от пережитого потрясения, спросила его одна из старух.
— Как что? — удивился Рекс. — Будем реагировать на ваши жалобы. Выселять будем ваших негров к чертовой матери.
— А вот этот-то?.. С этим-то как же?.. — не унималась
— А, этот… — протянул Рекс. — Этот, мамаша, среди них самый наглый был, поэтому его пришлось выселить первым.
ГЛАВА 32
Варяг пристально вглядывался в лицо премьер-министра — нездоровое, отечное, с капризными складками в уголках рта. Однако впечатление старческой немощи мгновенно развеивалось, стоило вглядеться в холодные, внимательные глаза премьера и поймать на себе его пристальный оценивающий взгляд. Этот взгляд председатель правительства поочередно устремлял на каждого из участников совещания по вопросам вывода промышленности из кризиса. Тон выступлений большинства людей был откровенно похоронным: средства предприятий, находившиеся в обанкротившихся после августовского дефолта банках, по существу, сгорели, потребители не платят, потому что сами находятся в такой же ситуации, поставщики прекращают поставки, потому что опасаются неплатежей…
— Правительство запустит механизм расчетов в народном хозяйстве, — прервал очередного жалобщика премьер. — Мы сознаем важность этой задачи. И мы изыщем для этого необходимые средства. Но не ждите от нас персональных субсидий — всем сестрам по серьгам: это лучший способ растранжирить те скудные финансовые ресурсы, которые еще остались у государства.
Премьер говорил монотонно, скрипуче и, казалось, даже лениво, но почему-то такая манера говорить только прибавляла веса по словам. Впрочем, возможно, это впечатление создавалось потому, что глава правительства высказывал именно те мысли, которые уже давно сложились в головах присутствующих.
— Вместо современной западной модели контроля над экономикой некоторые наши реформаторы внедрили у нас систему дикого капитализма, непременной составной частью которой являются дикие финансовые аферы, — заметил премьер. — Вот теперь мы и расхлебываем эту кашу. На Западе — социалистические по сути методы управления экономикой, планирование, государственный контроль, перекачка большей части национального дохода через госбюджет, а нам навязали борьбу со всем этим, всучив нам экономическую модель времен великой депрессии тридцатых годов. Я уже говорил об этом много раз и сейчас упоминаю об этом только потому, чтобы все осознали: выход из кризиса будет делом нелегким. Те источники средств, с помощью которых мы могли бы быстро и радикально поправить дело, переданы в частные руки, и с них государство не получает не только прибылей, но даже зачастую и налогов. Поступлений от ликеро-водочной продукции, от табачных изделий государство тоже лишилось. Все эти доходы, о которых я сказал, теперь находятся в распоряжении очень влиятельного слоя граждан… Или господ, — усмехнулся премьер. — Наивно верить в то, что эти господа так просто расстанутся с огромными деньгами. Еще более наивно верить в то, что эти господа не имеют мощной поддержки во властных кругах России. Без такой поддержки нынешняя экономическая ситуация никогда бы не могла возникнуть. Поэтому не надо ждать от правительства финансовых вливаний — у него сейчас просто нет для этого средств. Не надо ждать от нас и резкой смены курса, а тем более изменения сложившегося в стране социально-экономического уклада — возможно, такие изменения и необходимы, однако у правительства пока недостаточно власти для их проведения, а другие лица, обладающие властью в России, не желают ничего менять. Более того, даже принимаемые нами меры вызывают у них раздражение. Наконец, — со вздохом добавил премьер, — и само правительство далеко не однородно. Вот почему я призываю вас поддерживать те изменения экономического курса, которые я и мои единомышленники считаем единственно спасительными для страны. Пусть ваша поддержка не перерастает в конфронтацию с властью, но пусть она в то же время опирается на массы трудящихся и носит политический характер. В настоящее время те, кто хочет блага России, имеют слишком мало власти, и власть им может дать только народ, а народ должны организовать в первую очередь вы. Правительство, разумеется, предпримет все меры, которые в его силах, чтобы выйти из кризиса, однако выход из кризиса, как я пытался показать в своем кратком выступлении, не есть вопрос чисто экономический. В огромной степени это также и вопрос политический.
Варяг внутренне напрягся, потому что при этих словах премьер перевел свой холодный испытующий взгляд прямо на него.
— Я не держусь за свое кресло, потому и говорю с вами так откровенно, — продолжал премьер. — Кроме того, мне, разумеется, понятно, что при сложившейся в России системе власти положение председателя правительства непрочно по определению. Я согласился занять эту неблагодарную должность исключительно из желания сделать что-то полезное для страны. Кроме того, я убежден, что знаю правильное направление, в котором следует двигаться. Я не призываю вас устраивать политические акции, которые могут дестабилизировать и без того сложную ситуацию в стране. Но я считаю, что всем нам пора осознать: не бывает экономического оздоровления без народной поддержки, а следовательно, без упорной работы по завоеванию этой поддержки.
Премьер еще раз пристально посмотрел в глаза Варягу, и тот понял, что означает этот взгляд.
Далеко не все собравшиеся знали, что сегодняшнему совещанию, хотя оно и происходило в весьма доверительной обстановке, накануне вечером предшествовала встреча премьера в узком кругу с теми, кого он имел основания считать своими единомышленниками. Встреча проходила наличной даче премьера в подмосковном Успенском, и на ней присутствовали всего пять человек. Поводом к встрече послужила докладная записка, которую по инициативе Владислава Игнатова составили руководители оборонных предприятий. В записке шла речь о том, что дефолт, несмотря на все свои разрушительные последствия, имеет определенные возможности для выхода из кризиса, и прежде всего — в изменении валютного курса. Дефолт 17 августа открывал отличные перспективы для российских экспортеров — например, для оружейного комплекса.
Разумеется, премьер не стал бы встречаться с авторами записки только ради того, чтобы познакомиться с ними. Инициатором встречи выступил сам Варяг — и свое предложение он довел до сведения премьера через Анатолия Ивановича Баскакова… Как человек осторожный и недоверчивый, председатель правительства поручил своим помощникам навести справки о заместителе генерального директора «Госснабвооружения».
То, что премьер правительства прочитал в переданной ему через три дня бумаге, немало его удивило. Причем удивило не столько то, что заместитель генерального директора крупного военно-промышленного концерна оказался виднейшим деятелем криминального мира, — как было написано в пятистраничном документе, «смотрящим России» по кличке Варяг, — сколько та легкость, с какой криминальный авторитет оказался у штурвала государственной компании. Премьер пригласил к себе помощника, подготовившего «объективку» на Игнатова, и у них состоялся любопытный разговор.
— Я что-то не совсем пойму, — осторожно начал премьер. — Если Игнатов держит под контролем колоссальные финансы криминалитета, зачем ему руководство «Госснабвооружением»? Зачем ему вообще лезть в государственные дела? Какой ему прок от этого? Неужели ему хочется погрязнуть в этих интригах, склоках? Любопытная личность этот Игнатов… Как ты думаешь, — понизил голос премьер, обращаясь к человеку, с которым проработал бок о бок лет двадцать и который давно уже стал для него не просто доверенным лицом, но и другом, — кроме нас с тобой, сколько еще людей знает о подноготной Игнатова?
Помощник неопределенно развел руками.
— Насколько я смог выяснить, у Игнатова были прочные завязки практически во всех силовых структурах — в МВД, в ФСБ…,
— Почему «были»? — перебил его премьер.
— Потому что он потерял многие свои контакты. У него был пару лет некий покровитель, кстати, действительный член Академии наук… Вы должны были его знать…. Егор Нестеренко!
Премьер даже привстал от неожиданности.
— Егор Сергеевич? Нестеренко? Специалист по международной экономике? Да мы же с ним пуд соли съели! В скольких конференциях вместе участвовали! Он — покровитель Варяга?