Я — вор в законе: Мафия и власть
Шрифт:
Лебедев, уже успевший переместиться за спину толстяка, коротко взмахнул дубинкой. «Плохой мент» закатил глаза, закачался и рухнул бы на асфальт, если бы Абрамов и Усманов не подхватили его под мышки и не затолкали в салон машины, которую Абрамов до этого между делом открыл ключами, отобранными у водителя. Вслед за толстяком в салон запихнули брюнета. Последним был круглоголовый, который, предчувствуя неизбежный удар дубинкой по голове, попытался отползти на четвереньках в сторону.
Лебедев неторопливым шагом догнал его, вновь последовал короткий замах, глухой удар, и руоповец, дернувшись, распластался на асфальте. Его подхватили и поволокли к машине.
— Эй, ребята, ну-ка идите сюда! — позвал Чижевский, заметив кучку пацанов, удивленно наблюдавших за происходящим. — Будете свидетелями!
Пацаны тут же тронулись с места и, все прибавляя шаг, удалились в сторону метро.
— Что, засранцы, слабо выполнить гражданский долг? — ухмыльнулся Чижевский. — Ладно, пошли, а то они еще ментов позовут.
По проходу между домами полковник и его группа прикрытия направились к Ленинскому проспекту, где осталась их машина. Опасения Чижевского были напрасны — милицию никто не позвал. Однако через некоторое время гулявшие в соседнем дворе люди могли видеть странную картину — как иномарка, разгоняя толпу прохожих, пробирается по пешеходной дорожке во двор,
ГЛАВА 30
Подмосковный поселок Барвиха, как и другие поселки вдоль Рублевского шоссе, тщательно охраняется еще со сталинских времен, когда советская элита, держась поближе к вождю, проживавшему обычно на кунцевской даче, стала активно осваивать это направление. Собственно, дело было, конечно, не только в вожде — кто же откажется от удовольствия лицезреть великолепные сосновые леса, которыми изобилуют эти места, и живописные виды на Москву-реку, еще не загаженную здесь стоками столицы. В то время целые куски этих берегов вместе с прилегающими лесными участками отводились под государственные дачи, предназначенные для отдыха особо заслуженных деятелей Советского государства. С наступлением демократии заборов и охраны в округе только прибавилось, а новая российская элита оказалась куда более цепкой, чем советская: если та пользовалась служебными дачами, то новые деятели широко использовали все возможности, предоставляемые приватизацией, для того чтобы за бесценок прибрать к рукам дворцы для отдыха и поросшие соснами земельные участки, а тем самым укорениться в престижных местах навечно, независимо от своего служебного положения в будущем. Концентрация важных персон на землях вдоль Рублевского, а также Ильинского шоссе уже давно достигла такой степени, что охранять приходилось не только отдельные дачи, но и целые поселки. Вся территория была разбита на квадраты и нанесена на секретные планы, имевшиеся у специальных подразделений МВД и Службы охраны президента. Непрошеный гость мог наткнуться на патруль в самом неожиданном месте — даже в чаще леса. Пользование любыми плавсредствами в здешних водоемах строго запрещалось, и за соблюдением запрета следила водоохранная милиция. Делалось это, конечно, в первую очередь ради экологии, но в результате к престижным поселкам со стороны реки не могли подплывать всякие подозрительные типы, а обитатели поселков могли не сомневаться в чистоте воды, в которой они купались. Одним словом, безопасность элитных поселков находилась, казалось бы, на высоком уровне. Такое впечатление вполне могло сложиться у случайного прохожего, забредшего в эти места, после того как у него раз пять проверили бы документы, каждый раз настоятельно советуя убираться отсюда восвояси. А если бы прохожий вторично попался на глаза одному и тому же охраннику, то его вполне могли бы забрать для выяснения личности. В самом деле, почему гражданин упорно слоняется там, где не живет? И такое могло случиться с прохожим в том месте, которое вовсе не являлось запретной зоной и где жили люди, не наделенные большой властью, — разные там секретные физики, генералы и их потомки. Все они появились в элитном районе в советские времена — теперь он был закрыт для такой мелкоты, и пропуском в заветные угодья теперь служили деньги и близость к узкому кругу обладателей реальной власти. Зато если человек мог сказать о себе, что приобрел недавно дачу в Барвихе, то тем самым он заявлял о своем стопроцентном элитном статусе. А элиту в каждом уважающем себя государстве принято бдительно охранять. Однако если днем все в престижной округе дышало покоем, то ночью картина менялась: в лесу среди вековых стволов перемещались какие-то таинственные тени, пятна лунного света колыхались на траве полян, от берегов реки, поросших густым ивняком, доносились подозрительные всплески, и казалось, будто кто-то неслышно перебегает между спящими дачами, где не горело ни огонька. Хотя охрана, патрулировавшая территорию особых поселков, давно привыкла к таким эффектам ночного освещения, надежности ей это не прибавило. Даже профессионал, привыкший вести боевые действия в ночном лесу, не смог бы проникнуть взглядом во все потаенные уголки лесной округи, а ведь подавляющее большинство охранников такими профессионалами не были. Конечно, боевая подготовка у них имелась, но подготовка разведчика — это нечто совсем другое. К тому же и непыльная служба по охране элитных дач, в течение которой годами не происходит ничего примечательного, отнюдь не способствует развитию внимания и собранности. Патрулировавшие территорию поселков охранники вполне могли засечь и отловить заблудившегося пьяного туриста, перепившегося гостя, забывшего дорогу к той даче, оттуда он вышел погулять, или даже московского хулигана, вдруг возомнившего себя террористом, однако настоящие профессионалы имели перед ними неоспоримое преимущество.
Это преимущество ярко проявилось в теплую, но дождливую августовскую ночь, когда три темные фигуры неторопливо пробирались к Москве-реке сквозь заросли, окаймлявшие берега ее боковой протоки. Шелест дождя заглушал звук шагов, облака, застилавшие небо, скрывали луну, и потому ночь была весьма благоприятной для всякого рода тайных операций. Добравшись до того места, где протока соединялась с основным руслом, три человека в черных облегающих костюмах и с лицами, вымазанными черной мазью, скользнули между кустов ивняка в воду и бесшумно выплыли в Москву-реку. Далее они, забирая против течения, наискосок пересекли русло, причем почти все время держались под водой. Если бы кто-то следил за ними, то вполне мог бы потерять их из виду, тем более что их движение проходило совершенно без всплесков. Затем три черные тени вынырнули на противоположном берегу из воды и скользнули в сосновый лес, подходивший в этом месте к самой реке. Чтобы добраться до поселка, бывшего их целью, им предстояло обойти территорию Рублевской насосной станции, а может, и просто ее пересечь. Однако если бы наблюдатель последовал за этой группой в лес, он бы ее тут же потерял: все трое бесследно растворились в провалах темноты среди неподвижных сосновых стволов, а дождь заглушал их шаги. Охрана поселка, в том числе и та, что караулила запретную зону, не заметила в ту ночь ничего подозрительного.
Анатолий Иванович Баскаков, с которым должен был встретиться полковник Чижевский, весь вечер провел в мучительных раздумьях. Высокий чин из МВД, пославший на встречу с Чижевским своих проверенных людей, получил от них сообщение о неудаче, о чем тут же доложил Баскакову.
— Что за козлы! — выругался Баскаков. — Втроем не могли одолеть одного!
— Ну не такие уж они козлы, — обиделся генерал. — Справлялись со многими серьезными делами. Но у этого вашего клиента рядом оказалась группа прикрытия. Мои ребята осмотрели район вокруг места встречи, но этой группы не заметили. Суть дела в том, что его люди оказались, к сожалению, покруче, чем мои ребята. Выходит, этот клиент отнюдь не прост, а вы-то мне его обрисовали как обычного шантажиста.
— Обычные шантажисты не имеют взрывоопасного компромата на серьезных людей, — проворчал Баскаков. — Ладно, я подумаю, что делать. Могу я еще раз обратиться к вам за помощью?
— М-м… — замялся милицейский начальник. — Этим ребятам придется какое-то время лечиться, да к тому же у них отобрали документы и табельное оружие, и с этим тоже надо что-то решать. Ну а других надежных людей подобрать не так-то просто.
— Ну ладно, свяжемся, — буркнул Баскаков и, бросив трубку, матерно выругался. Было ясно, что генерал поначалу счел свою задачу несложной, но когда почувствовал силу противника, решил отсидеться в кустах. «Нет, — злобно думал Баскаков, — не получится, старая свинья! Я тебя выдвигал, значит, будь любезен, отработай!.. А то ведь мы про твои делишки тоже знаем кое- что. Как бы тебе прямо в Сибирь не отправиться с теплого местечка!..» Его сейчас беспокоило одно: что же за структура может иметь таких бойцов? Какая-нибудь охранная фирма? Нет, непохоже. У ребят, которые прикрывали этого Николая, все прошло без сучка без задоринки, менты и пикнуть не успели, как их отправили в нокаут, отобрали оружие и документы. «Ладно, — решил Баскаков, — утро вечера мудренее. Изберем выжидательную тактику».
С трудом заснув, Баскаков встал поздно. Утро выдалось ясное, повсюду блестели капли ночного дождя. На промытой листве играли влажные блики. Выйдя на крыльцо и вдохнув аромат напоенного дождем хвойного леса, он потянулся и подумал: «Пускай они меня ищут здесь, авось их заметет охрана. Семья в Лондоне, так что пусть решают свои проблемы без меня. А страной можно руководить и по телефону».
Усыпанная каплями трава переливалась всеми цветами радуги. На прилегавшем к старой маршальской даче огромном участке не было никаких пошлых насаждений — хозяину не требовалось ничего выращивать, чтобы сэкономить на овощах. На траве под соснами можно было играть в теннис или бадминтон, гонять мяч, танцевать или просто валяться и смотреть в небо, а потом пойти в беседку, открыть там холодильник, вынуть бутылочку пива или сока и расположиться на удобном диване рядом с красивой барышней, привезенной услужливыми друзьями, а сиамский кот Филька будет, подняв хвост и громко мурлыча, тереться у ног. Хозяин дачи усмехнулся — он не раз замечал, что кот настраивает девушек на игривый, даже эротический лад. Молодой человек, продолжая улыбаться, подошел к беседке, поднялся по ступенькам… Его взгляд упал на массивный круглый стол, стоявший посреди беседки. Некоторое время он непонимающим взглядом смотрел на безобразный предмет, застывший в центре стола, а затем из его горла вырвался дикий вопль ужаса. На столе раскорячился тот самый сиамский кот — несчастное животное было пригвождено к дубовой столешнице большой отверткой, вонзенной ему в то место, где череп соединяется с шеей. Стол был залит уже запекшейся и побуревшей кровью. Видимо, убийство произошло ночью — кот страшно любил побродить ночью по участку, и его не останавливала даже сырая погода. Выходя на улицу, он дичился людей, но, видимо, решил, что человек, встреченный им ночью на участке, никак не может оказаться врагом. Филька был очень милым и забавным зверьком, но в данный момент хозяин не испытывал к нему жалости — его душу затопил страх. Как мог убийца свободно разгуливать по запретной зоне? Пусть эта дача старая и ее ограда не снабжена телекамерами и сигнализацией, но вокруг ведь полно охраны! Чем занимаются эти дармоеды?! Если преступник смог так запросто проникнуть сначала в запретную зону, а затем за ограду дачи и сотворить в беседке такую мерзость, то ему ничто не мешало проникнуть и в дом. Последствия нетрудно себе представить, тем более что он, хозяин, в эту ночь был один, отпустив прислугу. А может, убийца и пытался попасть в дом, но что-то ему помешало? А может, он даже побывал там?
В панике хозяин дачи побежал к дому — не по тропинке, а напрямик, по мокрой траве, сразу промочив ноги. Подбежав к крыльцу, он вдруг остановился как вкопанный и вновь вскрикнул от ужаса. На двери красовался листок бумаги, прикрепленный к дереву гвоздем. Там как никакого стука ночью хозяин дачи не слышал, то, вероятно, гвоздь был просто вдавлен в доску. На листке какой-то бурой жидкостью, — вероятно, кошачьей кровью — были коряво выведены два слова: «Не шали».
Никаких других следов постороннего присутствия ни на участке, ни в доме хозяин не обнаружил, несмотря на двухчасовые лихорадочные поиски. Когда он устал и присел в гостиной отдохнуть, на столе вдруг зазвонил телефон. Скрипучий мужской голос произнес в трубке: «Привет из Лондона», после чего связь прервалась. Баскаков вскочил и заметался по гостиной — было ясно, что шантажистам известно о пребывании его семьи в Лондоне и что они именно на это и намекают. «А вдруг у них свои люди в Лондоне? Вдруг они следят за детьми?» — думал он.
Жуткие мысли бешеным хороводом крутились в голове хозяина дачи. Он убеждал себя: «Нет, надо успокоиться и все обдумать трезво», после чего подошел к антикварному шкафчику, достал оттуда бутылочку коллекционного виски и хрустальный стакан, наполнил стакан до краев и разом опустошил его наполовину. Алкоголь, принятый на пустой желудок, оказал свое благодетельное действие почти мгновенно, — нехорошие мысли из головы улетучились, но на смену им пришла жгучая жажда деятельности. «Надо ехать, надо собираться», — пробормотал себе под нос хозяин дачи и вскочил с кресла, но тут же со стоном опустился обратно: он вспомнил, что ехать ему некуда, что у него нет телефона шантажистов и что он даже не знает, что им от него нужно. Он схватился за голову и принялся раскачиваться взад-вперед: тупое ожидание длянего сейчас было самой изощренной пыткой. В отчаянии он схватился за недопитый стакан. В результате когда звонок действительно прозвучал, «лицо» уже и лыка не вязало. Звонили, однако, не шантажисты, а председатель подконтрольной ему комиссии.
— Анатолий Иванович, надо бы согласовать дату собрания, — произнес директор. — Предварительно договаривались в августе, а вот конкретно когда? Тут поступило предложение пятнадцатого числа…
— Н-н-нет, — промычал Баскаков. — П-почему? З-зачем?
Председатель знал, что Баскаков любит выпить, но никак не ожидал, что он способен так надираться с утра. Тупое мычание в трубке отбивало у него всякую охоту что-либо объяснять. «Какая тебе разница, пьянь несчастная? — подумал он раздраженно. — Хотят люди пятнадцатого, ну и ради бога! Нет, надо повыпендриваться…»