«… я восхищаюсь делами рук Твоих»
Шрифт:
Глава 7
Молекулярная биология и генетика против эволюции
«…ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое…»
Вильям Томсон (Кельвин), английский физик:«В отношении происхождения жизни наука категорически утверждает реальность творения».
Лев Семенович Берг, академик:«Случайный новый признак очень легко может испортить сложный механизм, но ожидать, что он его
Чем больше мы постигаем тайны живой клетки, тем больше изумляемся тому, как невероятно сложно она устроена. Мир клетки — это «мир высочайших технологий и непревзойденной сложности» (микробиолог Майкл Дентон), с которым не может сравниться никакое произведение человеческого разума. А дарвинисты предлагают нам поверить в химическую эволюцию: порядка четырех миллиардов лет назад началось случайное возникновение биологических молекул, сначала менее, потом более сложных, которые опять же случайным образом объединились в клетку.
В 19 веке французский ученый Луи Пастер экспериментально показал невозможность самозарождения жизни и утвердил принцип «все живое — от живого». Эволюционистам, однако, этот принцип пришелся не ко двору. Они заявили, что миллиарды лет назад природные условия на Земле были совершенно другими. К тому же они выдвинули новую идею, согласно которой жизнь возникла из неорганической материи. Опыты Пастера показывали, что жизнь не возникает из «мертвой» органической материи (вспомним из школьного курса, что Пастер кипятил бульон в колбах с загнутыми открытыми трубками для того, чтобы предотвратить попадание микроорганизмов). Последовали многочисленные опыты, в которых пытались смоделировать возникновение «первобытного» бульона с предварительным синтезом органических молекул в атмосфере. Попытки не увенчались успехом, и на самом деле они доказывали обратное: никакие «кирпичики» жизни не возникнут сами по себе без вмешательства разумного Творца.
Самый знаменитый из этих экспериментов — опыт американского химика Стенли Миллера в 1953 году. В условиях имитации первичной атмосферы, содержащей, по предположению Миллера, аммиак, метан, водород, водяной пар, и воздействия электрических разрядов образовывались в небольших количествах аминокислоты трех видов и органические кислоты. Впоследствии опыт был признан некорректным и не имеющим ничего общего с действительностью, но он по–прежнему фигурирует в школьных учебниках.
Вероятность случайной сборки таких сложных биомолекул, как ДНК и белок, в строго определенной последовательности их мономеров — нулевая.
В настоящее время ученые сходятся во мнении, что первичная атмосфера содержала двуокись углерода, которая была источником кислорода, и азот. В экспериментальных условиях, имитирующих такую атмосферу, аминокислоты не возникали.
Мы здесь не будем останавливаться на фантазиях российского ученого А. И. Опарина, описанных в учебниках, о так называемых коацерватных каплях, которые представляют собой сгустки биополимеров в «питательном бульоне» и рассматривались А. И. Опариным как «предшественницы» живых клеток.
Посмотрим, на чем конкретно преткнулась гипотеза о химической эволюции и какие научные данные доказывают ее полную несостоятельность.
Вспомним, что белки (или по–другому протеины) - это полимеры, то есть цепочки, состоящие из звеньев (мономеров), в качестве которых выступают аминокислоты. Из порядка 200 известных аминокислот в белках живых организмов встречаются только 20. Самые простые белки имеют в своем составе около 50 аминокислот, но есть такие, которые содержат тысячи мономеров. Чтобы белок мог выполнять в клетке какую–то определенную функцию, последовательность аминокислот должна быть строго определенной. Замена хотя бы одной аминокислоты на другую, утрата или, наоборот, добавление аминокислотных звеньев делает белок непригодным.
Вероятность того, что случайным образом синтезируется молекула среднего белка, например, из 500 аминокислот в определенной последовательности, составляет 1 шанс из числа единица с 950 нулями. Для функционирования бактериальной клетки требуется, по меньшей мере, 2000 различных белков со строго определенной структурой. Вероятность их случайного возникновения оценивается как 1 шанс из числа единица с 40 000 нулями. А ведь кроме протеинов в клетке есть множество других биомолекул, составляющих сложнейшие структуры. Отметим для сравнения, что в организме человека насчитываются многие десятки тысяч разных видов белков. Предприняты попытки оценить вероятность случайного возникновения всех химических связей в простой бактериальной клетке: это 1 шанс из числа единица со ста миллиардами нулей. Такое число не поддается осмыслению. Трудно сказать, насколько корректны такие подсчеты, но вспомним, что в математике событие, имеющее 1 шанс из числа единица с 50 нулями, считается абсолютно невероятным. Поэтому сколько бы нулей свыше 50 не насчитывали, вывод единственный и однозначный: случайно ни биомолекулы, ни клеточные структуры, ни сами клетки образоваться не могут. Серьезные эволюционисты понимают это. И каков же их ответ? «Мы не знаем, как возникла жизнь, но не божественным сотворением». Поистине: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» (Пс. 13:1).
Вернемся к синтезу протеиновой цепочки. Самопроизвольная сборка аминокислот в белковую молекулу встречает ряд трудностей. Прежде всего, отметим, что аминокислотные звенья должны соединяться не любым способом из многих возможных, а только особой связью, так называемой пептидной, и только линейно, без разветвлений. В «первобытном бульоне» образование ее просто невозможно. Во–первых, реакция сдвигается в сторону распада полипептида до аминокислот, во–вторых, сами аминокислоты — вещества химически высокоактивные и реагировать будут предпочтительнее с другими соединениями, а не друг с другом. В химической лаборатории чтобы получить полипептид, в аминокислоте блокируют активные группы, которые не участвуют в образовании пептидной связи. Кто же их блокировал в «первобытном бульоне»?
И, наконец, еще один момент. Эволюционный сценарий случайного самопроизвольного образования белка не проходит по той причине, что в живом организме присутствуют только L–аминокислоты. Дело в том, что каждая из 20 аминокислот (кроме одной) имеет две симметричные, зеркальные L–и D–формы подобно правой и левой руке человека. Вне живого организма аминокислоты существуют в виде смеси равных количеств этих двух форм. Кто же в «первобытном бульоне» отбирал L–аминокислоты для самопроизвольного синтеза белка? «Мудрая» природа? Совершенно абсурдно думать, что случайным образом в белке могли выстроиться только L–формы аминокислот. Включение одной–единственной D–аминокислоты в полипептидную цепь делает ее нефункциональной. Строгая последовательность именно L–аминокислот — необходимое условие для формирования вторичной и третичной структуры белка, то есть особым образом укладки длинной белковой цепочки в пространстве, без чего белок не может быть активным.
Выше отмечалось, что «древняя» атмосфера Земли содержала кислород (следы его обнаружены во всех осадочных слоях). Уже это делает невозможным накопление аминокислот из–за химической агрессивности кислорода: аминокислоты просто бы разрушались. Атмосферный кислород (точнее, его озоновая форма) совершенно необходим для защиты от губительного ультрафиолетового излучения Солнца. Но даже если предположить, что кислорода в атмосфере не было, то в отсутствие озонового щита биологические молекулы были бы разрушены ультрафиолетом. Ни в той, ни в другой атмосфере биомолекулы бы не «выжили».