Я жду вас всегда с интересом (Рассказы) (1980г.)
Шрифт:
— У вас же объявление висит… реклама: черным по белому… то есть красным по белому… не в том суть… звоните, мол, звоните…
— Мало ли что там написано!
— Как это?
— Да что вы все удивляетесь, гражданин хороший? Давай, бабка, приемник, золотая бабуся, лампы небось пережгла? А вам стыдно, товарищ!
Смеются.
— Ишь ты, лодырь какой, — кричит бабка, — трудиться не хочет…
— Так ведь объявление-то висит, — говорю.
— Я неграмотная, — говорит бабка.
— Но мы-то люди грамотные, —
— Больно все грамотные стали, — говорит бабка.
— Правильно, бабуся, так его!
Смеются.
— Ну знаете… — говорю.
— Знаем, знаем. — Смеются. — Нас не хочешь слушать, так старого человека послушай, больше тебя на свете старая прожила, не меньше тебя в жизни разбирается.
— Я бы таких заказчиков на порог не пускала! — говорит бабуся.
— Позвольте вас спросить, бабушка, с чего это вы так на меня накинулись, разве я не прав?
— Смотри, а то милиционера позову! — говорит бабуся.
— Да ну вас, бабушка, — говорю, — или вы вовсе ничего понять не хотите, или попросту ничего не понимаете…
— Ты мать не оскорбляй, — смеются ребята.
— Сынки меня в обиду не дадут, — говорит бабуся.
Они смеются.
— Вот твой спаситель как раз идет, бери его в оборот, а от нас отвяжись, бога ради, поскольку у тебя никакого телевизора с собой нету.
Вижу: входит в ателье молодой парнишка с чемоданчиком, лицо как из гранита высеченное, волосы торчком, и смеется.
Ребята кричат ему со смехом:
— Тебя тут дожидаются!
— Я к вашим услугам, — говорит он смеясь.
— Что же вы, мил человек, к моим услугам до сих пор не были, — спрашиваю я печально.
— С какой такой стати? — смеется.
— А с той стати, — говорю, — что вы обещали, припоминаете?
— А-а-а! — говорит. — Очень приятно вас видеть, еще не женились? Никак не управляюсь, прошу прощенья, один на весь район, а вызовов много, народ требует, очень приятно вас видеть!
— Не могли бы вы, — говорю, — сейчас пойти со мной телевизор мне починить?
Он обнял меня и смеется.
— А знаете, какой у меня день сегодня?
— Какой?
— Такой день раз в жизни бывает — человеку двадцать пять лет! Знаете, с каким человеком я в один день родился?
— С каким?
— Неужели не помните? С Ломоносовым в один день родился.
— Поздравляю, — говорю, — от души вас поздравляю!
— Молоток, что нашел меня в такой день, сам понимаешь, ни по каким вызовам не хожу.
Ну что тут возразить? Не хватает еще вступать в пререкания с человеком, родившимся вместе с Ломоносовым! Незатейливая песенка всплывает в памяти: «…только раз в году…», у всех на виду в этот день играют на гармошке невзирая на лица. Я его понимаю. Нервы мои не выдерживают, и я плачу… Сморкаюсь в платок. Я устал. Нежность к людям, к себе самому переполняет меня и вызывает
— Слышь, брось реветь, — слышу я отзывчивый голос сегодня родившегося, — испортился, значит, телевизор, говоришь? А я думал, приемник у тебя испортился. Так бы и сказал, что телевизор, а то чуть было не те инструменты захватил… Главное, нас с Ломоносовым не забывай!
А главное — смеется!
Приходим.
Он хлопает меня по плечу, по-дружески, со смехом, с такой силой, что я падаю.
Встаю.
Ставлю обед на плиту.
Он открывает чемоданчик с инструментами, но чемоданчик каким-то образом вырывается у него из рук, и все оттуда сыплется на пол, гремит, катится, закатывается, а он смеется.
— Всякое бывает, — говорит он, долго ползает по полу, а я ему помогаю.
— Да ты тут не вертись, — слышу я его веселый голос откуда-то из-под тахты, — ты не торчи перед моими глазами, я этого не люблю.
Я отхожу покорно, стою в сторонке, смотрю, как он ползает, жду.
Наконец он собирает инструменты, подходит с какой-то штуковиной к моему телевизору.
— В такой день, — говорит он, — можно себе позволить все.
Я невольно сказал:
— Только прошу вас, осторожней…
— Знаете, — сказал он весело, — после ваших слов я могу взять свои принадлежности и уйти. Я уйду, и попробуйте вы потом меня добиться…
— Обед скоро будет готов, — сказал я, бросившись наполнять рюмки.
— Я вам делаю одолжение, — сказал он, встав в какую-то дурацкую позу, — я вам любезность делаю, так?
— Так… — сказал я.
Он выпил рюмку, сел около телевизора и произнес целую речь:
— Моя любезность не знает границ! Как товарищ — я золото. Как мастер золотой. Между прочим, я работал на заводе, где собирал, да будет вам известно, такой вот марки телевизоры, как ваш. Я могу вытащить у вас из телевизора одну штучку, а другую утопить… (Боже мой!) Я могу так переделать ваш телевизор, что ни один техник в мире не сможет понять, в чем дело! (Он весело смеялся.) Я могу ваш телевизор разобрать до мельчайших подробностей, а потом собрать в прежнее монолитное целое! И могу его так разобрать, что ни одна душа не сможет его собрать. Но могу и устранить дефект, починить, отремонтировать, и он будет работать как новый! Выбирайте любое. А вы знаете, я могу сделать так…
— Ради бога… — сказал я.
Он выпил еще рюмку, снял крышку с телевизора и ткнул в какую-то деталь какой-то своей деталью.
И в этот момент раздался взрыв. Клубы дыма поднялись кверху, и мы закашляли, и что-то покатилось по полу, повертелось и выкатилось к моим ногам.
— Что-то взорвалось, — сказал я робко.
И в ответ я услышал его веселый голос:
— Не беспокойтесь, весь он не взорвется.
— А что там взорвалось? — спросил я.