Я живу в этом теле !
Шрифт:
ГЛАВА 14
Перед главным входом храма в два рядка стояли монашки. Красочные буклеты в их руках растопырили крылья, как огромные бабочки. Я шел, не поворачивая головы, а Маринка, любопытная, как обезьяна, цапнула сразу два:
– Ого!.. Егор, погоди.
Оттащив меня в сторону, она развернула цветной план-проспект, возбужденно потыкала пальцем:
– Да это не храм, а целый город! Надо сперва посмотреть, куда идти, а то заблудимся.
Мимо текли толпы, мне показалось, что слышу странный запах, совсем не тот, как если бы увидел те же
План-проспект показался красочнее того, который мне однажды сунули при открытии Торгового центра на Манежной площади, но я почувствовал, как брови моего разумоносителя поползли вверх.
– Это что… всерьез?
Она заглянула через мое плечо.
– Ты о чем?
– Ну, смотри, вот алтарь… как я понимаю, это самое священное место.
– Правильно понимаешь, – одобрила она. – Верной дорогой идете, товарисч!
– А вот этажом ниже… или двумя, не пойму, подземный гараж на шестьсот автомобилей. Просторный, даже «Роллс-Ройсы» поместятся. Справа идет шикарный ресторан… эй-эй, не один, это же тоже… и это… Я насчитал шесть!
Она заглядывала через плечо, игриво прижимаясь мягкой горячей грудью.
– Всего-то? Должно быть больше. Вот это помещение… видишь, не обозначенное, это тоже ресторан, прямо с выходом в сауну. Для особо важных гостей, понятно. А вот там душевые кабины для гостей попроще. Ну, всяких там архимандритов и епископов. Может быть, даже священников туда пустят. Приезжих делегатов!.. Ага, вон слева бизнес-центр…
Я удивился.
– Бизнес-центр?
Она тоже удивилась:
– Ты не с луны упал? Церковь же беспошлинно ввозит импортную водку, сигареты, на этом у нее трения с мафией. Вот в том бизнес-центре и заключают с разными московскими донами соглашения о разделе сфер влияния. Что тебе непонятно?.. Вон даже конференц-зал предусмотрен. Ну, это когда надо бросить кость газетчикам…
Нас все-таки толкали, эти богомольцы и туристы перли отовсюду, выскакивали из троллейбусов, трамваев, автобусов, а перед храмом вся площадь была забита исполинскими трансконтинентальными автобусами. Мы прижались к стене, мои глаза прикипели к замысловатому плану. Двадцать лифтов общей стоимостью в миллион долларов будут поднимать народ побогаче из гаража прямо в храм. Еще восемь будут доставлять разомлевших гостей прямо из саун, бассейнов, ресторанов, что расположены слева, как и положено. Один особый лифт, ну и громадина, будет прямо из гаража поднимать особо важных гостей… ого, прямо в алтарь!
Вдруг меня как колом по голове стукнули. Я вздрогнул, уставился неверящими глазами в цветной план.
– Маринка, а это что?
Она заглянула, снова игриво прижимаясь грудью к моему локтю. Против желания я ощутил, как кровь мгновенно начала разогреваться. Хотя в гениталиях еще не потяжелело, но в мозгу моего разумоносителя промелькнула пара похотливых сцен.
– Где? – спросила она щебечущим голоском, ее грудь ритмично двигалась по локтю, а в ответ кровь вскипала и бурным потоком неслась туда, куда направлял могучий инстинкт.
– Вот, – ответил я с усилием. – Вот эти маленькие помещения.
Ее глаза быстро пробежали по листу, поднялись к
– Если ты подумал то, что подумала я…
– Я боялся подумать, – признался я.
– А ты прими во внимание рыночный механизм, – предложила она.
– Но не до такой же степени?
– Почему? Традиции храмовой проституции довольно сильны. Когда в монастырь приезжали высшие иерархи церкви, им всегда деликатно предлагали молодых монахинь, дабы те согрели им постели. Да и вообще… Здесь, как видишь, предусмотрены «нумера» для половых забав отцов церкви, для их знатных гостей. Ну, на случай, если мэр заглянет, члены правительства…
– Депутаты, – сказал я угрюмо.
– Ну, для депутатов разве что второй сорт. Видишь, тут даже два лифта на выходе из кабинок… назовем их салонами для очень эротического массажа, один попроще, а второй с наворотами? Один подаст гостей в общий зал, а другой – в ложу!
Я заново окинул взглядом это огромное циклопическое сооружение, довольно нелепая постройка на переходе в третье тысячелетие:
– А почему это страшилище зовут храм Христа Спасателя на Водах?
– Не знаешь? – удивилась она.
– Я не силен в теологии, – ответил я, защищаясь.
– При чем здесь теология? Здесь был огромный бассейн под открытым небом. Даже зимой купались, вода постоянно подогревалась. Ну, остряки…
– Понятно.
Злобные старухи, которых внутри любой церкви вообще тьма, уже устремили в нашу сторону жадные, как у пираний, взоры, в надежде, что, когда войдем в храм, не так поклонимся или не в ту сторону взглянем, тут-то они и покажут свою преданность Господу.
Едва мы соступили с бортика, толпа подхватила и понесла к зияющему зеву. Снова я ощутил этот странный запах или не запах, но мурашки пробежали по коже, вгрызлись вовнутрь и там затаились, однако я чувствовал их присутствие.
Толпа внесла через первый зал, а из главного несся навстречу истошный многоголосый вопль:
– Господин, помилуй!.. Господин, помилуй!!!
Нас зажало в людской массе, воздух наполнился сладковатым дымом, явная наркота, но в храме, видать, можно. За два ряда впереди сквозь толпу шел огромный мужик, явно надсмотрщик с дубиной… Нет, сквозь дым я рассмотрел, что в руке этого огромного устрашающего человека не дубина, а нечто вроде morning star – массивного металлического шара на цепочке, страшное оружие в умелых руках.
Народ в страхе валился на колени. Всюду крик и плач, надсмотрщик прохаживался между в ужасе склонившимися рабами, с угрожающим видом помахивал утренней звездой. Из нее валил дым, я рассмотрел, что шар не литой, а полый, внутри что-то горит, оттуда прет наркотический дым красивыми кольцами.
Какой-то мужик в малиновом пиджаке и с пальцами врастопырку из-за множества перстней посматривал на этого с кадилом, я видел по губам, что вот-вот скажет что-то вроде: батюшка, у вас барсетка горит, но строгие бабки в это время хлопнули его по рукам, нельзя держать за спиной, он поспешно вынес их вперед, и тут ему дали по перстям, тоже низзя, «новый русский» поспешно сунул руки в карманы широких штанин, на лице недоумение: неужто в карманный бильярд лучше?