Я знаю все твои мысли
Шрифт:
— Ты сморозил глупость, но ты в этом не виноват.
Это Мэдисон подлость сказала.
— Сюрприз-сюрприз, — фыркает Николас, перекатывается на живот и начинает делать отжимания. — Наша звезда Мэдисон получает слишком много внимания, и от этого стала слишком уж большой С-У-К-О-Й, даже на мой вкус.
Каллен кладет руки на колени и наклоняется. Его лицо оказывается наравне с физиономией Николаса.
— И кто в этом виноват?
Николас по-прежнему отжимается, когда Эрика с Мэдисон заходят в комнату. Эрика выглядит так, будто она плакала и только что умылась.
— Давайте выкурим эту экологически чистую траву! — говорит Каллен и обнимает Мэдисон за плечи. Та визжит.
Гиду нравится ее визг. А мне кажется, визжать было совершенно ни к чему. Но, чтобы проигнорировать визжащую хорошенькую девчонку, особенно если на ее ремне написано «Оседлай меня», нужно быть настоящим занудой — и если бы Гид был таким, вряд ли бы он мне понравился.
— Я пойду с вами, — говорит Гид.
— Нет, нет, — Каллен выпроваживает Николаса, Эрику и Мэдисон в дверь. — Ты останешься здесь и составишь компанию Мидже. — Подмигнув ему, Каллен исчезает.
Миджа робко улыбается Гиду. Комната, где стало пусто и тихо, невозможно пахнет девчонками. Гиду кажется, что здесь полно сложных, сильных и совершенно неподдающихся описанию запахов. На самом деле здесь пахнет вином, «Коко Шанель» и стиральным порошком. Гид садится рядом с Миджей на кровать.
— Откуда ты родом? — спрашивает он.
— Откуда я, откуда мои родители или какое место я считаю домом?
Эту фразу Гидеону предстоит услышать еще не раз, но пока она еще его не раздражает.
— Где ты родилась?
— В Куала-Лумпуре, — отвечает Миджа. — Это в Малай…
— Я знаю, где это, — перебивает ее Гид. — В детстве мне нравилось рассматривать атласы.
— Но мои родители из Нидерландов, — продолжает она, ничуть не смутившись, услышав о том, каким одаренным ребенком был Гид. — Точнее, отец голландец, а мать… ну, не совсем голландка. Долгая история. Гид отодвигается на пару сантиметров. Он понятия не имеет, что ему рассказать о себе. Нужно ли говорить, что у него есть девушка? Тут он решает никогда и ни за что не говорить больше необходимого и всегда помнить, что чем больше говорят другие и чем меньше ты им разболтаешь, тем лучше.
Мне лично кажется, его затея не есть курицу до тех пор, пока он не займется сексом, куда реалистичнее этой. Ведь он от природы болтун.
— Второй год здесь учишься?
— О нет, — отвечает Миджа, — пятый. Тоже долгая история.
— Ясно. — Почему бы ей не рассказать хоть одну эту долгую историю, чтобы не надо было придумывать, что сказать дальше?
— А что такого между Николасом и Эрикой? Я что- то не то сказал?
— А, это, — Миджа рассеянно отмахивается, хлопая ресничками. — Ты не виноват. Тебе-то откуда знать, наверняка они тебе не рассказывали, ведь это большой секрет. Эрика влюблена в Николаса. И, кажется, у них был секс. Но проблема в том, что они с Николасом очень сблизились, и ей уже начало казаться, что она ему действительно нравится, но стоило им заняться сексом, как он стал вести себя отвратительно. Я не должна никому рассказывать. — Она хмурится. — В том году Эрика жила в другой комнате, с Марси Проктор и Эди Белл, но потом подружилась с Мэдисон, и… теперь она в основном общается с ней. Эрика была довольно популярной в школе. Но когда Мэдисон взяла ее под крылышко, она стала настоящей звездой.
Миджа краснеет. У нее большие зеленые глаза, а светлая челка такая прямая, будто ее отрезали по линеечке. Гидеон смотрит на нее, но намеренно старается не смотреть на верх ее голубых трусиков, выглядывающий из-под пижамных штанов.
— А знаешь, нас оставили вместе, потому что хотят, чтобы мы с тобой сошлись, — замечает Миджа. — И мы могли бы… если хочешь. — Она пододвигается к нему почти на незаметное расстояние. Символический жест.
«О боже, — думает Гид. — Я мог бы выиграть пари прямо сейчас. Или хотя бы встать на путь к выигрышу». Так почему же он не чувствует себя победителем.
— Может, попробуем поцеловаться? — спрашивает она. — Раз уж мы остались вдвоем.
— Конечно, — отвечает Гид, обрадовавшись подсказке. Они с Миджей склоняют головы, и, когда их губы сближаются, Гид ловит себя на мысли, что думает не о поцелуе, а о том, что будет есть завтра, ведь теперь он уже стал вегетарианцем. Его губы касаются ее губ, и она слегка приоткрывает рот. Он открывает глаза. Миджа смотрит на него.
— У меня есть девушка, — говорит он.
— Ой! — Она подскакивает и в ужасе закрывает рот своими маленькими ладошками. — Прости!
— Нет, что ты, — отвечает Гид, не вполне еще осознав, что только что сказал. — Я… тебе не за что извиняться.
Слава богу, что они не целуются, думает он, — и его пугают эти мысли. Разве все парни не должны постоянно хотеть целоваться с кем угодно? Но Гид не хочет. Он не уверен, что ему это нравится, хотя Миджа и кажется ему хорошенькой. Он просто думал, что, если симпатичная девушка окажется рядом, ты обязательно ее захочешь, и как-то странно, что он не захотел.
А мне кажется, это так мило! Просто голову сносит, как мило. Мальчик-подросток с хорошим вкусом! То есть я вовсе не хочу сказать, что Миджа некрасивая… Но она ему не подходит. И он не старается воспользоваться ситуацией, раз уж выпала такая возможность. Мое сердце бьется очень, очень быстро.
Миджа садится на кровать и закрывает ноги одеялом. Кажется, отказ Гида совсем ее не задел.
— Скучаешь по ней? — спрашивает она.
На ум сразу же приходит ответ «не особо», поэтому даже удивительно, что Гид умудряется ответить:
— О да. Очень.
Миджа сочувственно кивает; ее светлые прямые волосы качаются в ровной плоскости. Гид ловит себя на мысли, что его не привлекают слишком аккуратные девочки. Но признаться ей, что у него подружка… теперь другие тоже будут думать, что он — запретная территория. И может, стоило хотя бы попытаться заняться с ней сексом и выиграть пари? Но он не смог. Он вспоминает тот момент, когда приблизился губами к ее губам и просто физически не смог заставить себя поцеловать ее, потому что ничего, ровным счетом ничего по отношению к ней не чувствовал.