Я знаю все твои мысли

Миллер Сара

А я могу. У Молли более глубокая красота. Она требует сосредоточенности. А Мэдисон… ну что сказать? Она как свитер с дырками.

По двору кружит машина службы доставки пиццы — наверное, для кого-нибудь из преподавателей. По пятницам Джим Рейберн оставлял Гиду двадцатку, чтобы тот заказал себе бутылку виноградной газировки и пиццу с колбасой. Съев пиццу, Гидеон звонил Даниэль. Они шли к нему в комнату и…

Даниэль.О черт, Даниэль! Ощущая влажную, горячую испарину и угрызения совести, Гид понимает, что, с тех пор как приехал в школу, ни разу не позвонил Да- ниэль, с которой они общались каждый день в течение… в течение… в общем, неважно (семи месяцев, Гид, ты встречался с ней семь месяцев!).

Гид просит разрешения вернуться в общежитие, соврав, что плохо себя чувствует.

Телефон-автомат находится в подвале общежития

«Проктор», в комнате для отдыха, где нашли свое последнее пристанище скромные подарки бывших выпускников. Не понимаю, как в школе, которую рекламируют как элитное место, допускают подобную запущенность. Полированная мебель сломана и поцарапана. Телевизор, подсоединенный к старому пыльному видеомагнитофону, принимает только один канал. На нем стоит запылившийся пластиковый цветок папоротника в жестяном горшке, накрытом цветастой тканью.

На красном диване с потрескавшейся виниловой обшивкой лежит мальчик в халате и читает «Поворот винта».

— Я болею, — объявляет он, стоило Гиду войти в комнату. — Ближе не подходи.

— А почему ты не у себя в комнате? — спрашивает Гид.

Парень пожимает плечами. У него кудрявые темные волосы и маленькие глаза, он носит очки. Вид у него со- всем мальчишеский. От него пахнет марихуаной, но может, это оттого, что он болен какой-то ужасной болезнью? Гид догадывается, что перед ним первокурсник.

— Я спустился, чтобы позвонить, — говорит мальчик. — Но телефон не работает. А я слишком устал, чтобы подниматься обратно.

Гид прикладывает к уху трубку. Молчание.

— Говорю же. — Парень театрально стонет и опускает на грудь открытую книгу.

— У тебя нет сотового? — спрашивает Гид. Вообще- то, он рад, что хоть у кого-то его нет.

Мальчик качает головой.

— Мои родители против сотовых телефонов, — отвечает он. — Они ненавидят правительство.

Гид не видит связи между этими двумя вещами. И он прежде никогда не слышал, что кто-то может ненавидеть все правительство сразу. Слишком уж это экстремально.

— Кажется, твои родители немного того, — говорит он.

— Возможно, — отвечает его новый знакомый, нисколько не задетый таким предположением. — У меня есть идея. Сделай мне одолжение. — Он садится, и Гид видит, что ему правда плохо. Он прислоняет книгу к потрепанному подлокотнику дивана и с ее помощью поднимается. — Я не смогу уйти отсюда. Ты можешь пойти к телефону-автомату в женском общежитии,

«Уайт», и позвонить по этому номеру? — Он листает книгу и достает оторванный угол газеты, на котором написан номер телефона.

Гид делает шаг вперед, но парень выставляет вперед руку, останавливая его.

— Говорю же, я заразный, — повторяет он и, сделав из куска газеты комочек, бросает Гиду. Он приземляется у его ног.

— Это телефон брата, — говорит мальчик. — Позвони ему и скажи, что бабушка приезжает завтра в четыре двадцать.

— Телефон брата записан у тебя на обрывке газеты? Гид не двигается с места, и тогда мальчик снова опускает книгу и смотрит на него.

— Послушай, если ты сделаешь это для меня, я буду твоим должником. — Гид чуть не смеется ему в лицо. Мальчик хмурится. — Может, тебе кажется, что я ничем не могу тебе услужить, но поверь, я много что могу для тебя сделать.

Этот мальчишка весьма самоуверен, хоть и действует ему на нервы.

— Хорошо. Бабушка приезжает в четыре двадцать, а звать тебя как? — спрашивает Гид, даже не скрывая раздражения.

— Микки Айзенберг, — отвечает малый.

— Рад знакомству. — Гид машет ему рукой, надеясь избежать очередной лекции о микробах. — Меня зовут Гид.

— Я знаю, кто ты, — отвечает Микки. — Ты тот парень, что сказал мисс Сан Видео, что она хорошо работает языком. — Он прищелкивает языком. — Эта мисс Сан Видео телка что надо.

— Тебе четырнадцать, — говорит Гид. — Тебе еще рано так говорить о женщинах. Это просто смешно!

Но Микки Айзенберг лишь пожимает плечами.

Я знаю, какие женщины мне нравятся, — заявляет он. — Когда-нибудь, может, и ты это поймешь

Кажется, я и в Микки Айзенберга начинаю влюбляться! Ну нет, конечно… Однако, если у него в четырнадцать уже определены сексуальные приоритеты, со временем дело может только улучшиться!

Комната отдыха в «Уайт» не менее уродлива, чем в

«Проктор», только на стене над автоматами репродукция картины Хоппера «Ночные ястребы». Гид разглядывает полотно, в особенности мужчину в тренче, сидящего за барной стойкой. Гиду кажется, что он похож на него. Этот парень тоже не знает, как ему поступить. У Гида в голове одновременно возникает тысяча вопросов. Может, Даниэль сама поняла, что у них все кончено и поэтому он перестал звонить? Должен ли он порвать с ней, как положено, или можно просто вести себя так, будто между ними и не было ничего, другими

словами, ничего не делать?

Второй вариант нравится ему все больше и больше. Потом на ум приходит фраза, которая, как ему кажется, идеально подходит к этой ситуации: «Мне надо разобраться в себе».

Ребята почему-то думают, что фраза «мне надо разобраться в себе» освобождает их от всех обязательств. А в девчонок она вселяет надежду, хотя надеяться-то не на что.

Нет, не разобраться в себе… Хорошо, что Гид сам это понял. За этой фразой последуют расспросы о том, чего он на самом деле хочет. Это совершенно ни к чему. В голове мелькает картина ссорящихся родителей. Он должен позвонить Даниэль. Тогда он поступит,