Я. Люди. События. История первая
Шрифт:
У интересующего меня подъезда собралась большая толпа людей, среди них затесались и бабушкины приятельницы. Я выдернул из толпы одну из них и спросил, что произошло. Она указала мне на милицейский "УАЗик", прозванный в народе "Бобиком", который стоял на углу дома - я его сразу не заметил.
Где-то я это уже видел, - обреченно подумал я.
Приятельница бабушки была "одной ногой" возле меня, "другой" - возле гомонящей толпы народа - боялась пропустить что-то важное: народ молниеносно выдвигал собственные предположения.
– Что случилось?
– прокричал я в ухо пожилой женщины после изучения "Бобика", на который мне указали.
Женщина опомнилась, отвела меня подальше от толпы и сообщила трагическим голосом:
– Ромка, страшная жизнь настала.
– Конец света?
– хмыкнул я.
– Вот ты зря смеешься. Людей уже убивают посреди дня в собственной квартире.
– Кого же убили?
– дернулся я, как от удара.
– Ты его знаешь. Это отец твоего друга Артемки.
– Убили отца Темы? Когда? И как это произошло?
Пожилая женщина не успела дать ответы на мои вопросы, к нам подошла еще одна бабушкина приятельница, более сдержанная на эмоции.
– Опять ты языком мелешь, - осадила она подружку, услышав мои слова.
– Еще неизвестно, сам он помер или кто помог. Я думаю, скорее сам - пьет всякую гадость, вот и отравился.
– Он "завязал", сам мне об этом говорил.
– Кому ты веришь: алкаш он и есть алкаш. Хоть лечи, хоть не лечи, хоть уговаривай, все одно - не бросит пить! Но врать не буду - в последнее время ходил трезвый.
– А я про что! Почитай недели две был в "завязке".
– Он один жил?
– спросил я у женщин.
– Один.
– И никто к нему не приходил?
– А кто к нему придет?! Если только собутыльники.
– А женщины?
– неожиданно вырвалось у меня.
– Какие женщины, о чем ты? Для него лучшая женщина - это бутылка.
– Но он бросил пить, вы сами говорили. Возможно, расстался с пагубной привычкой ради женщины.
– Он боготворил одну женщину - свою бывшую супругу, мать Артема.
– Боготворил и был ради нее готов на все, - пробормотал я, пытаясь соединить своего отца и мать Темы. Никакой связи между ними не наблюдалось.
– А как бы мне поговорить со следователем?
– обратился я с вопросом не по адресу - к двум пенсионеркам.
– А зачем?
– Хочу кое-что выяснить.
– Так ты подойти к милиционеру что на входе в подъезд стоит и поговори.
Я так и поступил. Сначала страж подъезда с сержантскими погонами взирал на меня недоверчиво, потом вызвал свое непосредственное начальство - хмурого младшего лейтенанта. Тот подверг меня короткому допросу, после чего повел на второй этаж, в квартиру, где работала следственная бригада.
Я рассказал следователю, что видел гражданина Буточкина, ныне покойного: накануне, на месте преступления - в одном из дворов убили неизвестного мне мужчину с портфелем. Гражданин Буточкин вел себя очень подозрительно. Я его сразу узнал - мы дружили с его сыном Артемом.
Пришлось признаться:
– Вечером, переговорив с бабушкой, которая живет в соседнем доме, я заходил к Буточкину. Позвонил в дверь, но мне никто не открыл.
– Могу предположить, что он был уже мертв, - сообщил судебный медик, предварительно поинтересовавшись временем моего визита к Буточкину. - Смерть наступила от восемнадцати до двадцати одного часа вчерашнего дня. Точнее скажу после вскрытия.
– Его убили?
– Отравление.
– Он сам или...?
– настойчиво повторил я.
– Или - или, - пробормотал следователь, не желая "раскрывать карты" перед каждым встречным-поперечным.
Вытянув из меня всю информацию, отправил восвояси...
Как только я перешагнул порог собственного дома, отец начал мне выговаривать:
– Где ты ходишь?! Сколько можно ждать?!
Я никогда не видел его таким возмущенно-взъерошенным. Отец умел держать себя в руках. Значит, есть повод... Опять...
– Что случилось?
– Где ты был?
– вопросом на вопрос ответил батя.
– Гулял, - "признался" я.
– Нашел время для прогулок! На носу экзамены, а он...
Далее пошли потоком нотации. Сказать, что был удивлен - это ничего не сказать. Сегодня отец не был похож на себя привычного, на того, которого я знал пятнадцать лет. Когда его поток нотационного красноречия иссяк, я не спасовал, опять спросил:
– Что случилось? Есть повод срывать зло на собственном ребенке?
– Я хотел придать легкомысленный тон нашему сложному общению, "ослабить" хватку родительского воспитания.
– Кое-что случилось, - сразу сник мой родитель.
– Ты же знаешь, я никогда не трясусь над каждой копейкой... И любая денежная потеря не заставит меня "терять лицо". Но...
– Отец замолчал и пристально-осуждающе смотрел на меня.
– Так что же произошло? Если у тебя пропали деньги, то я к их пропаже не имею никакого отношения.
– Я тебя не виню.
– В голосе отца чувствовалась уверенность. Я расслабился: не выношу голословных обвинений.
– Давай по порядку.
– Настя давно мечтала купить автомобиль.
– Настя? Мечтала? За твои деньги?
– Но мы одна семья.
– Я всегда подозревал его в корысти.
– Какая корысть?! О чем ты, Ромка?!
– Ты хорошо зарабатываешь, плюс военная пенсия. Ты завидный жених!
– Не ерничай. Настя... мне не хотелось поднимать эту тему с тобой... Настя любит меня. И это не пустые слова.
– За десять тысяч на сберкнижке полюбит любая.
– Роман, я никогда не поднимал на тебя руку, но сейчас ты напрашиваешься...
– Хорошо, я был не прав.