Ябеда
Шрифт:
— Обалдеть! — вопит Флис, будто меня нет рядом. — Ты только погляди, он тебе цветы подарил!
— Я его обожаю! — Щеки у Дженни становятся того же оттенка, что и букет роз у ее виртуального порога.
— Они же стоят… до фига баллов! Пацан и вправду в тебя втюрился.
Этой парочки здесь нет, они целиком в своем таком настоящем-настоящем мире, который существует исключительно у них в головах. И нарисованные цветы значат для Дженни не меньше — если не больше, — чем те, которые этот парень отправил бы ей с посыльным. Кликнув мышкой,
— Заставь его подождать, — советует Флис. — Пусть помучается.
Кашлянув, я обрываю их секреты.
— Девочки, а можно найти кого-то конкретного?
— Само собой. Здесь куча опций для поиска. — Дженни наводит курсор на цветы, дважды щелкает — и они оказываются в вазе в ее розовой виртуальной спальне. — Но стать другом этого человека можно только с его согласия. Правила безопасности.
Стараясь подавить готовые выступить слезы, я киваю:
— И это очень хорошо.
Флис удивленно на меня косится и вытаскивает из кармана пачку салфеток:
— Вот, мисс, возьмите.
Девчонки переглядываются, им меня жалко. Дженни открывает окно расширенного поиска.
— Вы знаете имя пользователя, которого надо найти? — спрашивает она.
Я сморкаюсь и задумываюсь.
— Нет, не знаю.
Значит, конец? Мне достался всего один мимолетный взгляд в иной мир, такой заманчивый, что я ощущаю его притяжение каждой своей клеточкой.
— Можно поискать по настоящему имени, мисс. Только если вам нужна Джейн Смит, будьте готовы перелопатить сотни ответов.
Девочки искренне хотят помочь, но я уже чувствую их нетерпение. Пальцы Дженни замерли над клавишами, в квадратике мигает курсор. Я перевожу глаза с одной на другую. Быть может, в эту самую минуту их матери думают о своих дочках, надеются, что им хорошо в школе, что их вкусно кормят, что у них есть подружки, что они делают домашние задания и самое главное — что они счастливы.
— Вы бы позвонили потом родителям, — предлагаю я. — Сказали бы мамам, что любите их.
Дженни и Флис сдерживаются, хотя им так и хочется прыснуть со смеху, я вижу. Но вижу и проблеск в глубине глаз: а что, мысль не такая уж глупая…
— Моя сейчас в отпуске во Флориде, проснется только через несколько часов.
— А моя вечно на всяких встречах. Если я ей помешаю, обозлится как черт. — Флис колупает лак на ногте.
— Готова поспорить, они в вас души не чают, — с тоскливым чувством бормочу я.
— Извините, мисс, нам не хочется вас подгонять, но если придет учитель… — Дженни оглядывается на дверь. — Вы знаете настоящее имя, кого мне искать?
— Да, да.
Я встаю и наклоняюсь через ее плечо, чтобы лучше видеть. Вот оно, мелькает у меня в голове, — мгновение, когда прошлое нагоняет настоящее, когда все, что я скрывала, становится реальным. Я задерживаю дыхание, закрываю глаза. И, почти касаясь губами ее уха, теплым шепотом говорю:
— Найди мне Джозефину Кеннеди.
Глава 37
Нина дважды перемыла посуду, оттерла до блеска стол на кухне и вымела
В два часа ночи Нина опустилась на краешек плетеного кресла у окна в сад. Фонари вдоль дорожки к мастерской все еще горели.
— Чем это ты тут занимаешься?
Нина обернулась. В коротких пижамных штанах в красно-синюю клетку рядом стоял Мик с припухшим со сна лицом. Ей была приятна его близость — и вместе с тем хотелось его оттолкнуть. Мысли крутились, как белье в стиральной машине. Это был самый ужасный вечер в ее жизни — почти самый ужасный, — и она понятия не имела, что ей теперь делать. Знала только, что главное — уберечь семью.
— Наводила порядок. — Нина не узнала собственного голоса.
Во время уборки она носилась как шальная, отключившись от реальности, от того, что неминуемо должно было произойти. Она так долго жила с завязанными глазами, обманывая себя, мужа, дочь.
— Да ведь посуда уже вымыта. Я слышал шум. — Мик оглядел сверкающую чистотой комнату и нахмурился: — Ты что, уборку затеяла? В такой час?
— Мне хотелось избавиться… — Нина отвернулась к окну. — Хотелось поскорее разделаться с этим.
Мик пальцем поймал ее подбородок, повернул лицом к себе, присел возле кресла на корточки.
— Тебя что-то расстроило?
Нина покачала головой. Как смотреть в эти глаза? Ведь они видели, как из молодой девушки она стала зрелой деловой женщиной и матерью семейства.
— Все хорошо. — Она заставила себя улыбнуться. — Просто устала.
— Досталось тебе сегодня, — вздохнул Мик. — Зря я согласился на эту дурацкую встречу. — Вслед за Ниной он бросил взгляд в сад, потом повернулся и поцеловал ее в щеку. Осторожно, чуточку печально, виновато. — Если тебя это хоть сколько-то утешит — Бернетт заказал мне несколько картин.
— Да? — Нина вспыхнула. — Это… это замечательно, — добавила она, коря себя за то, что Мик пытается преуменьшить свой успех. Но новость убивала.
— Он говорит, у него целая очередь из желающих приобрести художественные произведения… хм-м… скажем так, не стандартные. — Мик сложил руки на груди. — А моими работами он хочет заполнить брешь на этом рынке.
— Прекрасно, — отозвалась Нина. Против ее воли вышло вяло, бесцветно.
Хуже того, что сообщил Мик, ничего и быть не могло. Объясниться с ним? Нет, это не вариант. В другое время она сказала бы себе, что утро вечера мудренее, и отправилась бы спать. Но не сейчас. На этот раз не будет успокоительного разделения ночи и дня, не будет подзарядки, не будет сияющих глаз и принятия решения на семейном совете. Как смеет Бернетт использовать Мика, чтобы добраться до нее! Трус и психопат.