Ябеда
Шрифт:
— Вообще-то я просто так звоню. Хотела убедиться, что у вас больше ничего не приключилось.
Было что-то в тоне констебля, что заставило Нину поверить — Шелли звонит не по долгу службы. К тому же на определителе высветился номер мобильного телефона. Номера полиции, надо полагать, так запросто не определяются. Констебль Шелли звонила от себя лично.
— Вы очень добры, — ровным тоном ответила Нина. — У нас все хорошо. — Обмолвиться о Бернетте хоть словом все равно что подписать смертный приговор самой себе.
— Я вам верю, — сказала Джейн Шелли. Связь была неважной, легко можно ослышаться. —
— Наверняка ничего особенного не произошло. Воображение разыгралось.
На том конце провода вздохнули.
— Мне уже доводилось сталкиваться с подобным. Все это очень печально. Не хотелось бы прохлопать еще один случай.
Джейн Шелли вряд ли давно служила в полиции, но за недолгую службу что-то явно ее задело. Что, как и почему — неважно. Сейчас главное, чтобы она повесила трубку. Нине надо было обдумать дальнейшие шаги.
— Столкнулась я как-то с одной женщиной помоложе вас, — продолжала констебль Шелли. В трубке слышался какой-то посторонний шум, как будто она стояла в толпе детей. Смех и крики почти заглушали ее голос. — У нее был маленький сын, всего четыре года. Чуть ли не каждую ночь сожитель колотил ее до потери сознания. И пацаненок все видел.
Нина недоуменно нахмурилась, не желая слушать и слышать. В окно она увидела, как из мастерской вышел Мик, жадно вдохнул свежий воздух, закинул руки на затылок, потянулся, откинул назад голову. И вдруг упал на колени. Если бы Нина не знала, что это он так переводит дух, решила бы, что муж в полном отчаянии.
— Все это очень прискорбно, — вежливо ответила она, — но ко мне не имеет никакого отношения.
— Так вышло, что ее тело нашла я, — упорно продолжала Шелли. Теперь ее голос звучал громко и ясно, никакого детского гомона. Нине послышалось урчание автомобильного мотора. — Точнее, ее нашел сынишка, а когда я пришла, он тянул ее за руку и уговаривал мамочку проснуться. Сожитель забил ее до смерти.
Нина нервно расхаживала из угла в угол. Если это полицейская уловка, чтобы заставить ее признаться, то ничего не выйдет. Про Бернетта она и не заикнется. Если она хочет выжить, то должна разыскать Марка Мак-Кормака и просить его о помощи — или обойтись своими силами. Других шансов нет.
— Та женщина несколько раз вызывала полицию. Жаловалась на какого-то бандита, на грабителей. А на самом-то деле ее лупил сожитель. Мы ей говорим: подайте официальное заявление, а она в отказ. Ошиблась, мол, сама упала.
— Меня муж не бьет! — возмутилась Нина.
Снова вздох.
— У меня есть сын, — сообщила Шелли. — Как раз забрала его из детского сада.
— Рада за вас.
— Я мать-одиночка, в прошлом году ушла от мужа. Поднимал на меня руку, стервец.
— На вас? Полицейского? — Нина едва не расхохоталась.
— В этой игре все равны. Мой номер у вас есть. Захотите поговорить — звоните.
И гудки в трубке.
На киносъемках Нине уже приходилось работать — давным-давно, когда она еще училась в колледже на гримера. Коротенький фильм снимали студенты кинематографического факультета для своих выпускных экзаменов. Колледж пригласил несколько кинопрофессионалов —
Пуще остальных Нину занимал Итон Ричер, главный постановщик трюков и спецэффектов для кинозвезд, который согласился дать студентам однодневный мастер-класс. Нина была с ходу очарована. Имя этого человека она видела в титрах бесчисленного количества фильмов. Его профессиональные знания были безграничны, приверженность деталям безупречна.
— Возьмите хотя бы «Немые мечты», — ревел он: средний уровень громкости не отвечал требованиям великого человека. — Для съемок сцены смерти режиссер не раз обращался к группе по спецэффектам, однако ему удалось создать фильм такой правдоподобный, такой обжигающий, такой жуткий, что кое-кто из актеров не смог высидеть на премьере.
Аудитория приглушенно шепталась, пока Ричер сообщал подробности. Нина сидела как завороженная: оказывается, одной крошечной деталью можно добиться колоссальных результатов. «В точности как в моей жизни», — думала она.
— Разумеется, рука была искусственной, — продолжал Ричер, — однако пальцы настоящие, и крупные планы вышли убойные. И никакого вам топорного монтажа. — Он отхлебнул воды из полулитрового стакана. — Мельчайшие движения мышц — вот ключ к сценам, где надо, к примеру, цепляться за край скалы. Когда в «Немых мечтах» актер наконец разжимает пальцы, зритель «сидит» у него в голове. Те крупные планы были не крупными планами, а взглядом изнутри.
Раздались смешки. Многие студенты пришли сюда от скуки, остальные проявили вялый интерес. И лишь двое-трое, включая Нину, были околдованы. С первого дня занятий по театральному гриму Нина почувствовала, что у нее появилась цель в жизни. Изменять внешность, характер человека — вот чем она хотела заниматься.
— То есть ту сцену со скалой снимали единственным дублем? — выкрикнул какой-то самоуверенный студент. — Актер после такого падения, конечно, отдал концы?
Итон Ричер успел несколько раз прокрутить им эту сцену. «Классический пример, когда простыми эффектами были достигнуты сногсшибательные результаты», — пояснял он.
За вопросом прокатилась волна смешков.
— Встаньте, молодой человек. — Ричер вышел из-за трибуны, оглядел аудиторию, ухватился короткопалой ладонью за подбородок. На поднимающихся амфитеатром скамьях кое-кто еще хихикал. — Вопрос не так глуп.
Нине подумалось, что самому мэтру трюки уже не под силу. Итону Ричеру давно перевалило за шестьдесят, и от былой подвижности мало что осталось. Слишком много травм в прошлом, чтобы продолжать работать дублером.
— Актер, о котором идет речь, сломал обе ноги, — гаркнул Ричер, и смешки сменились недоверчивым ропотом. — Отказался от дублера наотрез, а такого рода падения, даже в воду, но с громадной высоты, требуют немалого опыта. Видели бы вы, какую пропасть бумаг ему пришлось подписать, чтобы продюсер дал добро! — Ричер громогласно хохотнул, перекрыв шум теперь уже навострившей уши аудитории. — Режиссер вставил обратно все вырезанные сцены — все, что было потом. Лицо крупным планом, кровь, боль.