Яблочко. Газеты
Шрифт:
Так остро-безнадежно цепок,
Так наступает Новый год
В России девяносто первый,
И я одна к тебе иду,
И рушат памятников вервия,
И дым, и ночь. Тиран - в аду.
Серый волк
Я - одинокий серый волк
И серая волчица.
А дом - зубами щелк да щелк:
Вдруг что-нибудь случится?
Меня склоняет, а не вас,
Чужой, как мусульманин.
А вы - подумали
Вдруг что-то прикарманит?
А я кормлю стихом людей
И продала я дачу.
Скажите, что: поэт - злодей
И страшно неудачлив?
Я жду, пока сердца горят.
Вы пишете доносы.
А я иду, куда глядят
Глаза, без папиросы.
О нет, я все еще курю
И матерюсь негромко.
Скажи, к какому алтарю
Ведет дороги кромка?
Ведь на обочину поэт
Выходит не случайно.
Мне скоро 49 лет.
(Забывчиво и тайно.)
**
И синюшный бродяга из лесу вышел.
Налил спирта из фляги, потопал ногами.
И Егору безвестное смерти выше,
Чем они - наяву, с пятью сухими хлебами.
Вот и церковь, и нищета из старенькой хаты,
Где скотина не пашет, красота не дышит.
Заодно я с тобой, да и Бог за тобой
За себя, за меня и за чудо свыше.
Тюрьма
"У природы нет плохой погоды,
Всякая погода - благодать".
Только той погоды мне три года
За решеткой в тюрьмах не видать.
Якуб
Якуб - словно бес рогатый,
На духу - Иван пархатый,
Умер он и после смерти
Утверждает: "Вы не верьте"
И гласит, что Бога нет,
Собирая шти в обед.
Крики, гомон, к неудаче
Всё. Молитесь наипаче,
Как в вселенский Судный День.
Тень наводит на плетень
Матушка, и со второго
Дня не доена корова.
Умер отчим, но до Дня
Судного нет у меня
Ни слезинки, ни отрады
Нет; вы помолитесь, гады,
О несчастном Якубе,
То есть Божием рабе.
Вот не доена коровка,
В каждом деле есть сноровка.
Норов лют у матушки,
Страсть не любит ведь стихи.
Рассказала: хороводит
Мать, а дочка носом водит
И не верит ничему
Больше, даже одному
Батюшке отцу Евсею.
Позвонили, попросили
Слово доброе сказать
И акафист прочитать.
Согласился, не дурак:
Все не делают за так.
И на бочку - капитал.
А отец Евсей устал
От нарядов, вышиванок,
От методы "кнут и пряник",
И
Подчитать постом народ.
Как и русская неделя -
Это чтобы не говели,
А к причастию пришли.
И причастие внутри.
Здравствуй, милая Украйна.
Сало, масло, хлеб и край наш
Мне дороже самоцветов.
Что дороже?
– Да ваше лето.
Летом строжится мужик
И работает как жид
На полях и огородах,
Только деньги канут в воду -
Вот инфляция-с и Крым.
И проблема - Третий Рим,
То бишь москали в Донбассе
Как живут? Не водку квасят,
А идут под пулемет
Укров в смерть, не на живот.
Ты прекрасна, душа моя
Ты прекрасна, душа моя.
Только что мне? по берегу
Ты идешь, будто вшивая.
Я и кости собрать не могу.
– Отчего отчий дом угас?
Или нет у меня огня?
Господь-Бог Отец, в первый раз
Молю Бога за пришлеца.
Мне нельзя с тобой говорить.
Иудей он был, еретик.
Оттого ли, что ели сныть?
Потому что я не из книг.
Я взяла это за собой,
Все приданое - стих да речь.
Неугодна, письмо пропой,
Проживешь 49 лет.,
Говорю я с тобой, говорю.
Только ветер ответ давал.
Господи, в головы царю
Кто подушку-то подавал?
Спи, окраина. Вот сарай.
Как прекрасна твоя душа.
Только голову подавай,
Когда будут рубить сплеча.
О красоте
Стремиться к красоте
И не искать уродства,
И в этой темноте,
Не ведая сиротства,
Молиться и кричать,
Средь призраков рыдая,
Но только не узнать
И не понюхать рая
При жизни. Наказал
Меня Господь безносой,
Курносой солью лиц.
И, не задав вопросов,
Блаженный Августин
Мне кланяться сказал.
И снова, ликом вниз,
Увижу я вокзал
С сибирской солью лиц,
Безносой и картавой.
А переливы птиц
Носато правят нравы.
Улыбка
Улыбка с ветерком,
Приятственно играя,
Летела с пухлых губ,
Всю грусть превозмогая.
Бандит ведет такси,
Внутри таксомотора,
От страха попросив
Шофера прикурить,
Она смеется так
Красиво и задорно,
Что остается гнать
Таксисту; нам же - жить.
О женщинах
Эти женские уловки -
Краски, маски и головки
Женские кудрявые,
И ворота ржавые