Яблоко для тролля
Шрифт:
Хрипло, конечно, но дышит ведь. Еще рано сходить с ума, еще можно подождать метаться, нужно отвлечься, ведь она непременно почувствует этот черный страх, запереживает. Успокоиться, расслабиться, вспомнить о хорошем, светлом: лете, детстве, теплой щечке Генички у груди… Где ты, Геничка? Помоги маме!..
Изорванное сознание, не в силах больше управлять телом, покинуло его вожделенную некогда территорию, смылось то ли в психсанаторий лечиться, то ли в астрал летать. Но верная Душа осталась и прикрыла осиротевшие останки одеялом сна. Я отключилась, как была: сидючи столбиком на койке, схватившись за лапу некогда рыжей хулиганки.
Кто мне приснился?
Правильно, Тролль.
Он был я.
55
Выворачивающий сознание сладкий аромат смерти. Крысы и птицы активно пожирают трупы, с удобствами гниющие в разнообразных позах на улицах и в домах. Адская для этих мест жара. Тролль потерянно бродит между мертвецами, тупо тычется в их достойные физиономии, в низкие окошки, заглядывает под дощатые столы рыночных рядов, топчет тонкие веточки переулков — ищет свою Душу.
Она непременно где-то здесь, но ее нет. Тролль начинает волноваться, суетится, нарушая мудрый покой людей, вернувшихся в естественное состояние — состояние небытия. Он принюхивается, нахохливается, дыбит остатки шерсти, вспоминая звериные приемы поиска. Ничего не помогает — среди трупов А нет.
Может быть, она еще жива и прячется? У нее это здорово получается. Тогда нужно удвоить усилия и тем более отыскать ее. Ведь А, конечно, уже заразилась, а умереть ей полагается у него на руках, таковы законы сказки. После он похоронит и оплачет ее. Зачем Душа умирает? С этим всегда столько хлопот!
Сам Тролль никогда не болеет, разве что ломает иногда какую-нибудь ногу.
Наш бессмертный — не единственный живой субъект в городе. По узким улочкам изредка проползают открытые повозки. Мрачные крестьяне в сером вилами закидывают в них гниющие останки.
С трупов, как серьги с модницы, свешиваются тельца свирепых крыс, не желающих по чьей-то глупой прихоти потерять облюбованный на завтрак кусок. Крестьяне знают, что заразятся, но будут делать свою работу — таков приказ Герцога. За ослушание Герцог непременно заколет вместе с семейством, а Чума вдруг да и помилует по-королевски. Правда, жалость у страшной королевы особая: Черная Смерть может оставить заболевшему жизнь, но разум отнимет непременно. Вон они, помилованные, прыгают по мостовой, тревожат достоинство усопших: подкидывают вверх трупы, орут восторженно и бесперебойно, насилуют более или менее сохранившихся покойниц и другими нечеловеческими способами нарушают общественное уныние и торжественность. Воображают себя сверхсуществами, фаворитами страшной королевы — как же, им сама Смерть не страшна. Приходится вилами от них обороняться. Может быть, и слава Богу, что выживших — единицы.
Мор. Разложение. Чума.Вопят безумные придурки…Ай, Ангел Сна! Ты что, издеваешься? Я-то рассчитывала на скучноватую пастораль: цветочки, птички, пастушок с нагайкой, беременная пастушка с маргарином. Покой и отдохновение. Долго еще предполагается смотреть глазами Тролля сей низкопробный триллер? Возьму и проснусь!
«Подожди!! — стонет во мне Тролль. — Я должен найти свою Душу!» Ладно, черт с тобой. Только быстро. Пожалуй, помогу для скорости. Подключаюсь к его нервной системе, счищаю дремотную паутину с эмоций. Где центр-то? Ну и хлам! Веками порядок не наводили. Собираю, что могу, в комок, вырываюсь в астрал. Расплываюсь над крышами, как нефть по заливу. Сканирую поверхность под собой, обширной. Вот и А, в каморке на чердаке. Ее насилует придурок из выживших. Концентрируюсь обратно в точку и возвращаюсь в Тролля. Беги, парень, спасай подружку! Совсем она не прячется, наоборот, зовет тебя, сигналит SOS по всем частотам, как
Гнусный фильм ускоряется. Тролль в панике несется к цели, бьется в паутине переулков, врывается в нужный дом. На чердаке, на скрипучей кровати — беспомощная А, над которой измывается переболевший садист. Он страшно доволен, что обнаружил в городе живую женщину. Насильник — так себе шварценегер, тщедушен и голоден, но страх его забрала Чума, и он стал опасен. Впрочем, Тролль справлялся и не с такими. Безумец вскоре оказывается на полу, прижатый к доскам уверенным коленом защитника дамы, но даже в столь беспомощном положении умудряется кусаться и подвывать. Тролль жалостливо вздыхает, — опасную тварь придется убрать, — и ловко ломает насильнику шею. Тот, естественно, умирает, но до конца не может поверить, что это случилось. Последний проблеск разума в неестественно развернутом лице — недоумение и ужас, что Смерть взяла-таки свое.
Победитель выкидывает труп на лестницу (мягкие, тяжелые, шмякающие звуки удаляются вниз), обнаруживает в комнате стул. Правда, предмет меблировки уже занят: на спинке висит аккуратно расправленный саван. А приготовила новое платье на последнюю вечеринку. Тролль бережно переносит мрачный наряд на подоконник, тщательно расправляет складки и, забыв про стул, присаживается к даме на кровать. Теперь он, наконец, решается на нее посмотреть.
А уже очень больна. Изуродована недугом. Голое тело разбухло, кожа натянута. Впервые за тысячу жизней она стала толстухой. Прямо на глазах кожа покрывается бубонами, те тут же с треском лопаются, разбрызгивая фонтанчики гноя. Поверхность будто кипит. Шея вздутая и синяя, лицо в пятнах. Из кратера полуоткрытого рта веет тленом. В щелочках глаз — злость и мольба. Чтобы не видеть их, Тролль наклоняется и целует больную в губы. Но А не хочет его губ, она хочет говорить.
А: Вылечи меня!
Тролль(будто не слышит): Здравствуй, любимая! Не могу смотреть, как ты мучаешься.
А(желчно): Не смотри! Закрой глаза и вспомни, в каком уголке своего существа похоронил великую силу, с ней ты сможешь меня спасти.
Тролль: Не умирай, любимая! На этот раз мы были вместе совсем недолго. Ужасно нечестно!
А: Вспомни и вылечи!
Тролль(причитает): Не уходи, худо одному! Ох и худо! Пло-охо-хо! Останься, а?
А: С удовольствием, если вылечишь, дурак бестолковый. Поторопись, уже почти поздно!
Тролль: Забыл, навсегда забыл… Как это делалось? Нет-нет-нет! Не стоит. Бесполезно и пытаться, зряшные надежды. Забыл навсегда… О-о-ой! Не помирай (громко рыдает, пытаясь заглушить голос А).
А(кричит): Больно! Страшно! Помоги!
Тролль(воет): Люблю, люблю!.. Люблю-люблю. Но все забыл (трясет немытой гривой в театральном отчаянии).
А: Врешь.
Тролль(скулит): Такая тоска… Все забыл… Все-все!
А: Стань собой, жалкая тварь! Хватит прятаться за стенами бессилия и предавать нас! Да как ты только смеешь опять прогонять меня через смерть? Сам бы разок попробовал! А если я не вернусь больше? Носись тогда один со своей возлюбленной тоской и никчемной вечностью!
Тролль(будто прислушиваясь): Ты что-то сказала, Душа моя? Нет, показалось. Где уж тут говорить, с такой-то шеей… Если б только мог, да разве б я не?.. Буду ждать, разумеется.