Яблоко Купидона (сборник)
Шрифт:
Бироев велел заложить карету и направился в полк Воронова. Но, увы, он мог только выяснить, что рано утром его двоюродный племянник должен был стреляться с Альбертом Гварди.
Бироев пришёл в ужас: ведь Альберт Вениаминович посещал их дом и даже нравился Сонечке! Он узнал, что дом Гварди находится на Басманной, и тотчас направился по указанному адресу.
Когда он увидел Сергея, тот спал. Франц Витольдович умело извлёк пулю из плеча, кровотечение остановилось, жизнь раненого
– Не волнуйтесь. Всё самое страшное позади. – Пояснил доктор. – Теперь вашему племяннику нужен покой и хороший уход. Организм у него молодой и сильный, через месяц все забудут о сей неприятности. Правда, она могла стоить ему жизни…
– Благодарю вас…
Бироев гневно посмотрел на Альберта, тот в свою очередь не желал оправдываться, ибо понимал: в данном случае это бесполезно.
– Сударь, – обратился Бироев к поручику Гварди. – Вы ведь посещали наш дом! Как вы могли решиться на дуэль?! Неужели из-за моей младшей дочери?
Гварди кивнул.
– Я очень сожалею, но это была честная дуэль.
– Вы понимаете все последствия?
– Да. Меня разжалуют и сошлют в какую-нибудь глушь.
– Скорее всего так и будет. А вы не пробовали просто поговорить с моей дочерью и узнать: кому она отдаёт из вас двоих предпочтение?
Альберт пожал плечами.
– Понятно, – подытожил Бироев. – Кровь взыграла, было не до того… Слава Богу, Сергей жив. Могу обещать вам лишь одно: я напрягу все свои связи, дабы вас не разжаловали и не отправили на Кавказ, а хотя бы, скажем, – в какую-нибудь близ лежащую губернию…
Глава 14
Соня с нетерпением ждала возвращения папеньки. И чего она только не передумала за это время: «Гварди признался Сергею, что ухаживал за мной… Тот, конечно, подумал, что я отвечаю Альберту взаимностью… А разве нет? Ведь я позволила поцеловать себя? А на балу у баронессы фон Визен, Альберт при всех ухаживал за мной, я же не противилась, а напротив… Я никогда более не буду встречаться с Гварди, впрочем, наверняка его переведут в другой полк. И поделом ему! Ах! Я сама во всём виновата: моё легкомыслие погубило жизнь Сергея и карьеру Альберта… Мне нет оправдания!!!»
Сии печальные мысли прервало появление Николая Дмитриевича, он только что вернулся с Басманной из дома Альберта Гварди.
Соня бросилась навстречу отцу.
– Папенька, ну что? Умоляю, не молчите!
Бироев с укором посмотрел на дочь.
– Слава Богу, Сергей жив. Через месяц поправится. Но ты очень разочаровала меня своим поведением…
Соня удивлённо вскинула брови.
– Я не сделала ничего дурного. Серёжа жив, – она перекрестилась, – это самое важное для меня…
– Очень дурно, дочь моя, что ты раздавала авансы одновременно двум молодым людям, причём друзьям. И вот результат: один чудом остался жив, другого ждут неприятности.
– Где Серёжа?
– У Гварди, на Басманной, под присмотром отличного доктора.
– Я тотчас еду туда! – решительно заявила Соня.
Вошедшая в гостиную Агриппина Леонидовна слышала почти весь разговор.
– Соня, думаю, что тебе следует воздержаться от подобных визитов. Это неприлично.
– Мне всё равно! – отчеканила Соня. – О каких приличиях вообще можно говорить?! Сергей написал мне письмо, где признался в своих чувствах. Могу ли я теперь отвергнуть его?!
– Соня, – пыталась возразить Агриппина Леонидовна. – Но жалость – плохой советчик!
– Неправда, я это делаю не из жалости. Я поняла, что люблю Сергея, я всегда его любила, просто была слишком глупа и не понимала этого.
– А теперь поняла? – воскликнули в один голос супруги Бироевы.
Соня серьёзно посмотрела на родителей. Агриппина Леонидовна заметила, что под глазами дочери появились тени от переживания.
– Да, поняла… если я выйду замуж, то только за Сергея, – сказала Соня и распорядилась заложить карету.
– Поезжай хотя бы с Лизой, – настаивала Агриппина Леонидовна.
– Да, – поддержал Бироев свою супругу. – Ты направишься одна в дом к неженатому мужчине, не хватало нам ещё пересудов по всей Москве.
Соня устало вздохнула.
– Хорошо, я возьму с собой Марфушу.
Альберт сидел в кабинете, размышляя над последними событиями. Он не в коей мере не снимал с себя ответственности за случившиеся, ибо с самого начала знал о симпатии Воронова к своей кузине, но сие обстоятельство не остановило его от ухаживания за юной прелестницей.
Ему было всё равно, в какой полк и какую глушь его сошлют. Совесть была неспокойна перед другом и перед Софьей Николаевной. И ещё одно обстоятельство тревожило Гварди: письмо доброжелателя. Он мысленно перебирал всех своих знакомых, которые желали бы ему или Сонечке Бироевой зла. Но, увы, таковых просто не было. Неожиданно поручика осенило: актёр Самойлов, мнимый барон! – несомненно, письмо его рук дело!
Он велел заложить карету и направился в Кривоколенный переулок, рассудив, что раз мошенник воспользовался именем барона, то непременно должен жить где-то недалеко от дома фон Унгера.
Переулок был небольшим, поэтому Гварди не сомневался, что вездесущие дворники, а если тем ещё дать полтинник, непременно вспомнят: где проживает актёр Самойлов.
Он велел кучеру притормозить перед домом барона фон Унгера, выглянул из окошка кареты и осмотрелся. С противоположной стороны переулка располагались доходные дома купца Коробейникова, где снять квартиру было недёшево, особенно если взять во внимание склонность Самойлова к различному роду увеселениям, ресторанам и дорогим костюмам.