Яблоко раздора
Шрифт:
— А разве он не может вспомнить, что в нем было?
— Может, конечно, но считает, что об этом неприлично говорить. Он один из закоснелых представителей этой профессии. Бедный Мартин называл его старым негодяем. Грэхем, конечно, не одобрял тогда его поведения. И кроме того, не исключено, как сказал мистер Грэхем, что отец уничтожил старое завещание и составил новое.
Утро выдалось прекрасное. И Уимзи обратился с ходатайством о дальнейшем предоставлении ему Полли Флиндерс. Хозяин, разумеется, удовлетворил его просьбу и сожалея только, что лишен возможности сопровождать своего гостя, так как заранее был приглашен
— А вы можете подняться к выгону и подышать там свежим воздухом, — предложил он. — Почему бы вам не доехать до Петеринг Фрейерс, затем через выгон до Столба мертвеца и потом обратно по фримптонской дороге? Это очень приятная прогулка, и всего девятнадцать миль. Как раз успеете к завтраку, и даже не надо спешить.
В Петеринг Фрейерс вела неширокая и даже в ноябрьский день красивая дорога. Медленно труся по продуваемым ветрами тропинкам Эссекса, Уимзи чувствовал себя спокойным и счастливым. Он совершенно забыл про Столб мертвеца и его зловещую репутацию, как вдруг сильный толчок и рывок в сторону, такой неожиданный, что он едва усидел в седле, вернули его к действительности. С некоторым трудом он выровнял Полли Флиндерс и остановил ее.
Следуя верховой тропой, он оказался на самой высокой точке выгона. Чуть впереди виднелась еще одна верховая тропа, которая подходила к первой, и на их пересечении стоял, как показалось Уимзи издали, разрушенный указательный столб. На стороне, обращенной к нему, Уимзи различил какую-то надпись. Он успокоил лошадь и мягко понудил ее идти вперед, к столбу. Полли Флиндерс вежливо, но решительно отказалась тронуться с места. Он положил руку ей на шею и почувствовал, что шея стала влажной от пота.
— Проклятье! — сказал Уимзи. — Послушай, я непременно должен прочитать, что написано на этом столбе. Если ты не хочешь идти, то, может быть, постоишь спокойно?
Уимзи забросил поводья на шею лошади и пошел вперед, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что лошадь не собирается убегать.
Уимзи подошел к столбу. Это был крепкий столб из мореного дуба, заново окрашенный белой краской. Черная надпись тоже была подновлена. Она гласила:
На этом месте был предательски убит
Георг Уинтер, защищая добро
своего хозяина, Черным Ральфом
из Херритинга, который впоследствии
был посажен на цепь здесь, на место
своего преступления.
9 ноября 1674 года
Страшное правосудие
— Прекрасно, просто замечательно, — сказал Уимзи. — Без сомнения, это Столб мертвеца. И Полли Флиндерс разделяет чувства, которые испытывают местные жители к этой части выгона. Не могу ли я спросить тебя, Полли: если ты столь чувствительна к простому столбу, то почему так спокойно отнеслась к карете смерти и четырем лошадям без головы?
Он уселся в седло и, развернув Полли, направил ее так, чтобы обойти столб и выйти на дорогу.
— Сверхъестественное объяснение, я думаю, исключается. Значит, остается на выбор: виски или чьи-то плутни. По всему видно, без дальнейшего расследования не обойтись.
Размышляя таким образом, он спокойно двигался вперед.
— Если бы, предположим, по какой-то причине я захотел напугать соседей призраком кареты и безголовых лошадей, я бы, конечно, выбрал для этого темную, дождливую ночь… Боже! Это была именно такая ночь. Теперь, как делаются эти трюки с отрезанными головами? Белые лошади, конечно, и… что-нибудь черное, наброшенное им на головы. Правильно! И люминесцентная краска на упряжи, мазки ею — же по корпусу тут и там, чтобы создать хороший контраст и сделать невидимым все остальное. Но они должны идти бесшумно… А почему бы и нет? Четыре плотных черных мешка, набитых отрубями и хорошо притороченных к лошадиным мордам, обвязанные копыта — и лошади будут идти почти неслышно, особенно в ветреную погоду. Тряпье вокруг колец уздечки и на концах постромок заглушит их звяканье и поскрипывание. Посадить кучера в белом пальто и черной маске, поставить карету на резиновый ход, разрисовать ее фосфором и хорошенько промаслить на стыках, и, клянусь, получится такое, что вполне может напугать хорошо подвыпившего джентльмена на пустынной дороге в половине третьего ночи.
Он был доволен ходом рассуждений и весело постукивал хлыстом по ботинкам.
— Но черт побери! Она ведь ни разу больше не прошла мимо меня! Куда же она подевалась? Карета с лошадьми не может, знаете ли, растаять в воздухе. Наверное, там все же есть боковая дорога или же…
Легким неторопливым шагом его светлость ехал к дому, внимательно разглядывая живую изгородь по левую руку в надежде найти тропу, которая, без сомнения, должна была тут быть. Однако ничто не вознаградило его поисков.
— Проедем-ка еще разок, — сказал он. — Я буду не я, если карета не прошла через одно из этих полей.
Он медленно ехал теперь по правой стороне дороги, уставясь в землю, словно скряга-абердинец, потерявший грош.
За первыми воротами, образующими единственный проем в живой изгороди, простиралось поле, засеянное ровными рядами озимой пшеницы. Было ясно, что ни одно колесо не проходило здесь в течение многих недель. Вторые ворота вели на оставленное под пар поле, изрезанное у входа многочисленными глубокими следами колес. При дальнейшем исследовании выяснилось, однако, что это была одна-единственная колея и только у самых ворот.
До развилки оставалось всего двое ворот. Одни снова вели на пашню, где темные ровные борозды являли картину полной идиллии, но при виде последних ворот сердце Уимзи забилось сильнее.
Земля здесь тоже была вспахана, но по краю поля проходила широкая, хорошо утрамбованная тропа, вся изрытая колеями. Среди широких следов, проложенных телегами фермеров, выделялись четыре узких — несомненно, отпечатки резиновых шин.
Уимзи широко распахнул ворота и выехал на поле.
Заслышав стук лошадиных копыт, из ближайшего сарая появился человек с кистью в руках и остановился, следя за приближением всадника.
— Здравствуйте, — как можно добросердечнее сказал Уимзи.
— Здравствуйте, сэр.
— Надеюсь, я не нарушил право частного владения?
— Куда вы хотите проехать, сэр?
— Я думал, собственно говоря… Вот тебе раз!
— Что-нибудь случилось, сэр?
Уимзи поерзал в седле.
— Мне кажется, немного ослабла подпруга. И как раз новая. (Что соответствовало истине.) Лучше все-таки взглянуть, что там такое.
Человек шагнул было вперед, чтобы помочь ему, но Уимзи соскочил с лошади и стал из всех сил дергать за ремень.