Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона
Шрифт:
– Это же поразительно!.. – воскликнул Краевский. – Поразительно!.. Я… я даже не подозревал, что… боже мой, отчего же я… ох, какие же возможности…
Кажется, теперь Краевский до смерти жалел, что своими руками «отдал» мне Рабана. В самом деле, средство передвижения между мирами… в каком-то смысле это даже поценнее пресловутого «краевина»…
– Ладно, профессор, некогда мне с вами разговаривать, – вздохнул я. – Предсмертное слово будет?
– Но… но… – от волнения Краевский начал заикаться. – Но в чем же моя вина перед вами?! Вы были бы мертвы, если бы не я! Это ведь я создал ваше новое тело!
– Что? –
– При чем тут амбиции?! – возмущенно взвизгнул Краевский. – Вы что, не поняли, чего я добиваюсь?! Я же хочу облагодетельствовать человечество!
– Но почему же вы не рассказали об этих планах своим коллегам? Почему не стали работать с ними вместе? Я уверен, они бы вас поняли.
– И делиться с этими ничтожествами славой?! – презрительно скривился профессор. – Да я!.. То есть я не то хотел сказать! – испугался он, увидев выражение моей морды.
– У вас бы все равно ничего не получилось… – грустно сообщил я. – Хотите загадку? Что сложнее – ракета или травинка?
– Ракета, конечно, – нисколько не задумываясь, ответил Краевский.
– Ошибаетесь, профессор. Ракеты очень сложны, но тем не менее люди их делают. Однако ни один завод не сможет сделать самую простую степную травинку… Выходит, травинка сложней, чем ракета, как сложно все это, как просто все это…
– Эй, патрон, не ожидал от тебя такого! – восхитился Рабан. – Прямо стихи.
– Я что-то цитирую, – неохотно признался я. – Думаю, слышал этот стишок еще в детстве.
– Тем не менее! – продолжал упорствовать Краевский. – Я же гений, мне простительно!
Я расхохотался. Мой хохот звучал жутко, как рокот железной бочки.
– Простите, профессор, но ваша последняя реплика была поразительно глупой. Так или иначе, но гений, полностью лишенный совести, должен быть умерщвлен как можно быстрее. Прощайте, профессор.
– Нет, пожа… арр-блурп!.. – крикнул Краевский, прежде чем мой коготь перерезал ему горло от виска до виска.
Я несколько секунд равнодушно смотрел на его агонию. Действительно, похоже на бритву. Остры мои когти, очень остры…
– Ну что, обратно в Дотембрию, патрон? – весело спросил Рабан, тоже любующийся Краевским через мои глаза.
– Да, сейчас… Эх, жалко, не спросил его – старший я лейтенант или младший?
– Ну, сейчас-то ты, думаю, вообще не военный, – рассудительно предположил Рабан. – Да и вообще ты уже один раз умер. Так что сейчас ты никто и звать тебя никак.
– А вот хамить не нужно, рядовой. У меня теперь имя есть, и я от него отказываться не собираюсь. Олег Бритва уж всяко лучше, чем Яков из яцхенов.
– Да кто бы спорил, патрон. Так чего, мне стартовать или как?
– Давай, стартуй, – скомандовал я.
– Есть, патрон! Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!
Путь от Земли до Дотембрии я помнил. Сначала мир без планет, потом Земля, погибшая в ядерных войнах, ну а потом
В последний момент, когда Рабан уже произносил финальные аккорды своего заклинания, возле умерщвленного профессора появился вконец заколебавший меня Серый Плащ. Он с интересом посмотрел на то, что осталось от Краевского, перевел взгляд на меня и сделал какой-то странный жест руками. Он словно бы толкал воздух в мою сторону. Больше я ничего увидеть не успел – мы переместились.
Переместились в какое-то очень странное место…
Представьте совершенно черную комнату со стенами, удаленными в бесконечность. Еще представьте, что в ней отсутствуют источники света, но тем не менее все вокруг видно вполне отчетливо. И единственная дверь на расстоянии вытянутой руки. Дверь открыта, но что находится за ней – неизвестно. Словно бы там, за порогом, отказывает зрение – вроде бы видно все, и одновременно – ничего.
– Куда это ты нас забросил? – слегка удивился я. Не очень сильно – в конце концов, что тут такого? Я успел повидать и более странные вещи.
Но вот когда Рабан в моей голове начал громко вопить и сокрушаться о проклятом Сером Плаще, который в очередной раз все испоганил, мое удивление резко возросло. А еще к нему присоединились недовольство и опасение.
– Кончай орать и объясни спокойно, – потребовал я.
– Прости, патрон, но этот… этот… даже не знаю, как его назвать! – испуганно пискнул Рабан. – Сожри меня демоны Голюса, если я знаю, как он это сделал, но он нас как бы… сдвинул с курса. Вот мы и переместились не по Оси, а между ними…
– Угу. И что это значит?
– Мы сейчас в Хаосе – пространстве между мирами. Здесь нет никаких измерений – ни длины, ни ширины, ни высоты. И времени тоже нет – вечный стазис. И попасть сюда сравнительно легко – в мирах то и дело встречаются Воронки – это такие разрывы между мирами, которые ведут сюда. Собственно, Серому Плащу достаточно было внести крохотную коррективу в Слово энгахов, и…
– Угу. А выйти, значит, сложно? – закончил я.
– Да нет, выйти еще легче. Вон дверь – сделай шаг, и выйдешь…
Я задумался. Внимательно осмотрел дверь. Еще немного подумал.
– А в чем подвох? – наконец решился спросить я.
– Да в том, что в Хаосе нет измерений. Из него можно выйти в любой из бесконечного множества миров. Только вот контролировать этот процесс совершенно невозможно – мир выбирается случайно…
Вот это мне сильно не понравилось.
– А что ты там про какую-то ось говорил?
– Ну как… В пределах одного мира существует четыре измерения – длина, ширина, высота и четвертое измерение. Для него в русском языке названия нет. А всего их двенадцать – восемь остальных обеспечивают множественность миров. И направлений, в которых можно путешествовать – два в восьмой степени, то есть двести пятьдесят шесть. Каждая следующая ось координат удваивает число квадрантов, а в этих квадрантах и располагаются миры. Но реально число миров по соседству раза в три меньше, потому что две трети Осей заканчиваются тупиками – уничтоженными мирами или, наоборот, еще не сотворенными. А в Хаосе Осей нет – это что-то вроде межмировой камеры телепортации со сломанной системой наведения. Ты хоть что-нибудь понял, патрон?