Ячейка 21
Шрифт:
– Извините. Комиссар Гренс, я думаю, что это важно.
Эверт жестом пригласил ее войти.
– Да пустяки. Все равно мы этого парня сейчас пошлем ко всем чертям. Он что-то уж больно торопится выйти отсюда и склеить ласты.
Короткий взгляд на Свена, тот кивнул, она зашла в комнату и встала за спиной у Хильдинга. Помещение от этого стало еще теснее. Хильдинг совсем уж занервничал, вскочил, ткнул в нее пальцем и неубедительно дернул бедрами:
– Смотри-ка, Гренс, новая легавая сучка пришла!
Она быстро и сильно ударила Ольдеуса всей ладонью по щеке.
Он потерял равновесие, повалился на пол, прижав обе ладони к лицу, на котором уже полыхало огромное красное пятно.
– Ах ты, чертова девка!
Она взглянула на него:
– Для тебя младший уполномоченный Херманссон. Теперь свободен.
Хильдинг, по-прежнему прижимая ладонь к щеке, проковылял через комнату к выходу, а Свен, немедленно оказавшийся рядом, крепко держал его за плечо.
Эверт недоуменно поискал глазами взгляд Свена, потом повернулся к младшей уполномоченной:
– Так значит, Херманссон?
– Херманссон.
Она была молода, где-то около двадцати пяти. А в глазах – ни тени сомнения. На лице не было написано ничего – ни удивления, ни гнева. Ни по поводу Хильдингова выпада про сучку, ни по поводу хорошей затрещины, которую она ему отвесила.
– Так вы сказали, случилось что-то важное?
– Да. Звонили из центральной диспетчерской. Они хотят, чтобы вы немедленно отправились на улицу Вёлунда, дом три. Это в районе Атласа.
Эверт слушал ее и копался в памяти: он определенно там уже был, причем не так давно.
– Это недалеко от железной дороги, что ли? Около площади Святого Эрика?
– Точно. Я проверила по карте.
– И что там?
Она держала в руке бумагу, обычный листок, вырванный из блокнота, она быстро посмотрела в него – хотела, чтоб было все точно, без ошибки. Лишь бы не опростоволоситься перед Эвертом.
– Там наши вошли в квартиру на седьмом этаже. По подозрению в жестоком обращении.
– Так, и что?
– Вам надо торопиться.
– Ну?
– У них проблемы.
Это было самое старое здание в очень красивом районе.
Каждый фасад тщательно отремонтирован, каждый крошечный газончик перед каждой входной дверью недавно пострижен, а бордюры выкрашены в желтый и красный. Даже несколько деревьев, хотя для них, честно говоря, места совсем не было.
Эверт Гренс открыл дверцу автомобиля, не спеша осмотрел весь дом, ряды окон. Постройка рубежа веков, в таком слышен каждый шаг соседа: кто топает по кухне, кто семичасовые новости погромче сделал, кто спускается на полпролета со своего этажа и с лязгом открывает мусоропровод. Его взгляд скользнул по окнам с дорогими шторами. Этаж за этажом, и везде живут люди, рождаются, умирают, все эти миры на расстоянии вздоха друг от друга, и при этом никогда друг друга не видят, не замечают и знать ничего не знают о своем ближайшем соседе.
Свен Сундквист припарковал автомобиль, вышел и встал рядом с Гренсом, бормоча:
– Улица Вёлунда, три. Красиво живут. Кто вот только, интересно.
Седьмой этаж. Восемь окон. Какое-то из них. Эверт Гренс сравнивал их, но все выглядели примерно одинаково, везде чертовски похожие шторы, везде чертовски похожие горшки с цветами. Краски разные, узоры тоже, но все равно похожи как две капли воды.
Он глубоко вздохнул, потом фыркнул в сторону аккуратного фасада:
– Не верю я что-то в жестокое обращение. Только не в таком месте, а?
Он огляделся вокруг. «Скорая помощь», два полицейских автомобиля, оба с синими проблесковыми маячками. Любопытные соседи, всего человек десять, стояли на почтительном расстоянии – у автомобилей, а ведь почтение в подобной ситуации – редкость. Эверт и Свен прошли к каменному подъезду. Вокруг двери был натянут канат, один конец которого привязан к стойке для велосипедов. Они вошли, и Эверт мысленно кивнул себе головой – и впрямь рубеж веков: над дверью виднелись кованые цифры «1901». Он повернулся к табличкам с именами жильцов. Этаж за этажом. Седьмой: Пальм, Нюгрен, Йоханссон, Лефгрен.
Все шведы, и ни боже мой.
Такой уж дом.
– Есть что-нибудь знакомое, Свен?
– Нет.
– Вот-вот. До чего скромные люди.
– А ты что-нибудь заметил?
– Без понятия.
Лифт тут и на лифт не похож: тяжелый, медленный, с черной решеткой, которую надо задвигать, максимальная грузоподъемность – три человека, или двести двадцать пять килограммов. У двери стоял пожилой полицейский. Эверт его раньше никогда не видел.
«Я и забыл, какие дураки работают в конторе, – подумал он, – вот этого, например, я напрочь забыл. Вот не видишь идиотов – и вроде как и нет их вовсе».
Эверт Гренс, улыбаясь, изучал человека напротив.
Из тех, что стоят широко расставив ноги, точь-в-точь полицейские в теледетективах, когда охраняют что-то очень важное, а музыка в это время тревожно пиликает. Такой, прежде чем ответить на вопрос, прищелкнет каблуками, а рапорт пишет под собственную громкую диктовку – буква за буквой. Такой никому не уступит честь охранять лифт. Вот он какой.
Полицейский с широко расставленными ногами не улыбнулся в ответ. С презрением демонстративно отвернулся от Гренса, и поэтому рапорт пришлось принять Сундквисту:
– Мы получили сигнал тревоги около часа тому назад. Здорово пьяный сутенер. И до полусмерти избитая проститутка.
– Так. И дальше что?
– Звонили соседи. Он успел здорово ее поколотить. Она без сознания. Нуждается в медицинской помощи. И там еще одна. Тоже проститутка, тоже там работает.
– Избита?
– Да вроде нет. Он, видать, не успел.
Эверт Гренс молча стоял рядом, пока Свен разговаривал с этим идиотом на страже лифта. Но теперь он не сдержался:
– Час! Так что вы тут стоите? Ждете продолжения?