Ячейка 21
Шрифт:
– Извините, если помешал.
У него был мягкий голос и приветливая улыбка.
– Это вы меня искали?
– Да.
– В чем дело?
– Да я по личному вопросу… Можно вас на минуточку?
Она снова ощутила спазм в желудке. Смотрела на него и слышала внутренний голос, звавший ее бежать прочь отсюда. Чувствовала, как волнами накатывают на нее страх и гнев. Все это – наркоманские дела Хильдинга! Всю жизнь он ей искалечил и продолжает калечить даже после смерти!
Она покачала головой, помедлила с ответом, ощущая, как
– Нет, я, пожалуй, останусь здесь.
Эверт Гренс велел звонить, и Бенгт потянулся за трубкой. Он выждал еще несколько секунд, чтобы окончательно прийти в себя после взрыва.
Во рту пересохло, он сглотнул, но это не помогло. Им овладели отчаяние и апатия. Может, следовало все рассказать? Он же знает, кто она такая.
Нет, не надо.
Не сейчас.
Вместо этого он, как и просил его Гренс, принялся набирать номер морга, но не успел: телефон зазвонил сам.
Он обернулся, посмотрел на Эверта, который кивнул ему и надел наушники, висевшие у него на шее.
Бенгт переждал два звонка и снял трубку:
– Да?
– Нордвалль?
– Да.
– Вы слышали?
– Я слышал.
– Теперь вам всем понятно?
– Понятно.
– Жаль, что для этого понадобилось убить заложника.
– Что вам нужно?
– Во-первых, я в переговоры не вступаю. Во-вторых, не вздумайте вломиться в морг, иначе тут все взлетит на воздух.
– Мы это поняли.
– Люди облеплены взрывчаткой, морг тоже.
– Лидия, если вы сохраните спокойствие, я уверен, мы сможем договориться. Но нам надо знать, чего вы хотите.
– А это я скажу потом.
– Когда?
– Позже.
– А сейчас?
– А сейчас ты идешь сюда.
Теперь он понял, зачем она захватила заложников. На самом деле он знал это с самого начала. Ему стало тошно, страх и отчаяние сменились чем-то другим, чего раньше он никогда не испытывал, – смертной тоской.
Он закрыл глаза и продолжил:
– Что вы имеете в виду?
– Мне тут тяжело смотреть за заложниками и бегать по всему моргу – играть с вами в телефонные игры. Так что давай-ка иди сюда. Мы тут будем говорить по-русски, и ты сам будешь им звонить.
Бенгт Нордвалль тяжело дышал. Эверт Гренс слушал их разговор, но ничего не понимал, Свен же все еще прятался за углом перед дверью морга.
Нордвалль быстро объяснил, чего она требует, и Гренс энергично замотал головой.
Ну уж нет.
Ни за что.
Двое полицейских обходили Южную больницу по периметру и заметили автомобиль на стоянке у главного входа. Новехонький, дорогущий, а припаркован неправильно: два колеса на тротуаре. Сзади трудно разглядеть, что там в салоне, однако сквозь залитые дождем стекла им удалось различить человека на пассажирском сиденье. Место водителя не занято. Они подошли к автомобилю, встали с двух сторон и постучали в окно:
– Здесь нельзя парковаться.
Из машины на них смотрел здоровяк с неестественно бронзовым загаром и лысой башкой. Он молча улыбался.
– Район оцеплен, здесь нельзя находиться.
Он по-прежнему улыбался и молчал.
Полицейскому, стоявшему ближе, надоело разговаривать, он обернулся к своему напарнику, чтобы убедиться, что тот готов перейти к делу, и произнес:
– Ваши права.
Детина на пассажирском кресле даже не пошевелился, как будто и не слышал или еще не решил, как себя вести.
– Ваши права. Быстро.
Он тяжело вздохнул.
– Конечно.
Достал бумажник из заднего кармана и протянул полицейскому права. Тот, облокотившись на дверь машины, заговорил по рации:
– Ханс Йохум Ланг. 570725-0350. За ним что-нибудь есть?
Прошло несколько минут.
И тут все услышали:
– Ханс Йохум Ланг. 570725-0350. В розыске с полудня.
Он рассмеялся, когда они вытащили его из машины, все спрашивал, где нашли свидетеля, потом его положили на мокрый асфальт, обыскали и надели наручники, а он смеялся все громче, и этот смех не умолк, пока его не усадили в полицейский автомобиль и не увезли прочь.
Бенгт Нордвалль смотрел, как Гренс мотает головой и отчетливо произносит: «Нет!»
Его отпустило, словно к нему вернулись силы.
Это Эверт решил. Это Эверт отказал.
Он снова взял трубку:
– Я сожалею, но это невозможно.
– Невозможно?
– Я не могу спуститься к вам в морг. Это противоречит этике ведения переговоров.
– Убивать людей – вот что противоречит этике. Однако я это сделала. И убью еще одного, если ты не явишься сюда.
– Возможно, мы договоримся иначе…
– Вы получите всех оставшихся заложников живыми, если ты придешь сюда. Троих меняю на одного.
– Нет. Очень жаль.
– Мне нужен ты, потому что ты говоришь по-русски. У вас тридцать минут. После этого я убью следующего.
Снова накатила удушающая тоска. Ему было так страшно!
– Лидия, я…
– Двадцать девять минут пятьдесят секунд.
Эверт Гренс сорвал с себя наушники, подошел к выключателю и вырубил свет.
Часы на стене показывали одиннадцать минут четвертого.
Стоя в дверях кухни для медперсонала, он, повернувшись к медсестре, сказал:
– Будет лучше, если вы уйдете.
Медсестра встала, взглянула на Лису Орстрём, та кивнула, медсестра кивнула в ответ и, опустив глаза, скрылась за дверью.
Слободан проводил ее взглядом, повернулся к Лисе Орстрём и улыбнулся. Она было даже улыбнулась в ответ, но осеклась, увидев, как стремительно он зашел в кухню и остановился буквально в метре от стола, за которым она сидела.
– Тут такое дело, – начал он. – Короче, ничего ты не видела, ни с кем не встречалась и знать не знаешь, кто там к Ольдеусу приходил, ясно?