Яд материнской любви. Как мама придумывала мне болезни. Личная история о синдроме Мюнхгаузена

Ярмолович Ольга

Это бывало, и не раз. «Сдать, а потом еще раз пересдать все анализы» – был чуть ли не девиз моего детства.

11. Лечением занимается только один родитель. Второй, а также другие члены семьи не принимают в этом никакого участия.

Папа отстранился от моих бесконечных проблем со здоровьем.

Иногда он даже использовал слово «придурит» в отношении того, что со мной происходило. В чем-то он был точно прав.

12. Есть подозрения (например, видеозапись или слова соседей по больничной палате), что мать совершает действия, способные ухудшить симптомы или нанести вред ребенку.

Таких фактов у меня тоже нет.

13. У другого ребенка в семье тоже была необъяснимая болезнь, а то и летальный исход.

Тут мне нечем козырять, я единственный ребенок в семье. Если уж по-честному, то более пристального рассмотрения заслуживает вопрос о болезнях самой мамы, но об этом мы поговорим отдельно.

В статье сказано, что наличия трех-четырех пунктов достаточно, чтобы присмотреться к семье внимательнее. Если их больше, диагноз становится крайне вероятным. В моем случае можно констатировать девять совпадений из тринадцати. Выводы напрашиваются сами собой.

Хорошая новость заключается в том, – и я напоминаю себе о ней каждый день, – что я выкарабкалась. Раз я смогла, то это точно возможно. Для тех, кто сейчас проходит через нечто подобное, тех, кто в детстве прошел через тот же ад, тех, кто пытается отличить заботу от болезни и кто стремится найти, на что опереться в поисках подтверждения своей нормальности, – для вас я расскажу историю о том, как я выживала и в конечном итоге выжила.

Часть I

Это у вас наследственное

Глава 1

Первый ошибочный диагноз

Отмотаем еще немного назад, до 1961 г., и констатируем, что моя мама тоже выросла в семье врачей. Бабушка училась в интернатуре, когда родила дочь. Затем она стала психиатром, к слову, сама, скорее всего, имея тревожное расстройство. Маме было два года, когда бабушка, застукав дедушку с молодой (хотя куда моложе? Бабушке было 23) буфетчицей, развелась и обрушила всю свою тревожность на маму.

Судя по известным мне историям, мама в детстве лежала в больницах одна. Это происходило не оттого, что бабушка не хотела быть с дочкой, – родителей в ту пору банально не пускали. Такие были порядки в СССР.

Как вы уже знаете, в детстве маму лечили гормональной терапией. Ей было около пяти лет, когда врачи поставили диагноз, связанный с эндокринными проблемами (какими точно, я не знаю) и назначили лечение гормонами. Результатом стало то, что совершенно нормальный ребенок превратился в колобка с пухлыми щечками и вторым подбородком. Увы, с лишним весом мама уже не справилась никогда.

Главное в этой истории то, что диагноз был поставлен неправильно и того лечения, которое было назначено, вообще не требовалось. Какая-то особая ирония есть в том, что первый ошибочный диагноз в моей истории поставлен не мне, а маме. Почему в моей? Поймете дальше!

Этот эпизод настолько зацепил маму, что его актуальность не терялась и все мое детство: то есть больше 20 лет спустя. Строго говоря, он задел всю семью. Бабушка очень любила показывать мамины фото до и после болезни, а потом причитать: «Как же так, всю жизнь испортили!» В детстве маме всецело принадлежало внимание бабушки и прабабушки. Единственная дочка, умница, отличница – всё для нее. Поэтому, когда бабушка вышла замуж второй раз, маму эта ситуация не устроила. Она делала все, что делают дети, которым не нравятся новые мужья и жены их родителей. Об этом она мне рассказывала сама. Не знаю, что стало решающей причиной развода, но именно к нему пришла бабушка всего через два года после второй попытки построить семейную жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.