Ядерные материалы
Шрифт:
Геннадий - полный, подвижный человек лет тридцати - суетливо сдернул с себя плащ, сказал:
– Входи, входи! Это - понты... Тут один корешок может завалиться... Сашка. Тогда, мол, извини, спешу по делу. А если подруга моя Лидка - только вошел, милости прошу... Пивка врежешь?
– Можно...
– Крохин, потерянно осматриваясь, прошел на Кухню.
– Чего это?
– Ткнул пальцем в потолок со свисающими гирляндами отслоившейся краски.
– Да сосед залил, сука!
– беспечно отозвался Геннадий, доставая из холодильника
– В который уже раз! Он у тебя что, Водолей по гороскопу?
– Да кто его ведает?
– промямлил Крохин, злобно соображая, что квартирку ему арендатор уделал в пух и прах и ремонт обойдется в общую сумму всех вырученных дивидендов.
– Вот ведь как получается!
– рассуждал тем временем Геннадий, грязной тряпкой протирая изрезанную клеенку.
– Жилой дом - та же деревня. Имею в виду численность народонаселения. А никто никого толком не знает. Отсюда общественная отчужденность... И все последствия.
– Ну, езжай в деревню...
– вяло порекомендовал Крохин, изучая подвешенного на вбитый в стене гвоздь огромного вяленого леща. Уважительно кивнул на рыбу: - Вот бы к пиву, а?
– Да ты чего, в нем тараканы живут!
– отмахнулся Геннадий, вскрывая шпроты.
В подтверждение его слов из разверстых уст леща и в самом деле выползло упитанное усатое насекомое, поспешив по неведомым тараканьим делам в щель под кухонной мойкой. Крохин передернулся от отвращения. Уловив его мимику, Геннадий виновато признался:
– Надо тараканомора бы вызвать, да вот денег нет, поистратился я тут авария в пьяном виде... Свою тачку восстановил, чужую, укрепил материальную базу гаишников...
– Значит, - почувствовав благоприятный момент, начал Крохин, нуждаешься? А у меня к тебе как раз денежное дельце... Слепишь его - хватит на то, чтобы во всем доме тараканов извести. Я, видишь ли, в плавание подписался... На "Скрябине".
– Это что-то там с Гринписом связано?..
– Точно. Переводчиком я устроился... И, значит, хозяин мой в случайном разговоре... В общем, говорит, боюсь, что экипаж кучей всяких блатных нашпигуют...
– Это у нас просто, - согласился Геннадий, поднимая стакан.
– Будем, как говорится... Твое драгоценное...
– И тебе не болеть!
– Крохин с удовольствием глотнул пиво.
– Так вот. А я ему и брякни: есть у меня в кадрах Морфлота приятель...
– Правильно брякнул!
– заметил Геннадий воодушевленно.
– Во-от. Ну...
– Крохин обернулся на леща, в чье чрево возвращался таракан, видимо, освежившийся конденсатом под раковиной мойки.
– Я и говорю: можно попросить человека проконтролировать список личного состава. Они каких-то своих ребят в это дело собрали...
– Короче, задача: команда идет на борт строго по списку!
– уточнил Геннадий, с деловитым пониманием хмуря бровь.
– Совершенно в дырочку!
– Помочь можно...
– загадочно отозвался собутыльник. Интонация фразы была привычной.
– Ну, давай так, - сказал Крохин, реанимируя свой опыт спекулянта. Платит он трешку, но мне-то тоже погреться надо... Устроюсь я в этой трешке со своими интересами?
– Да ты чего?
– Геннадий едва не подавился пивом.
– Какая еще трешка! Левого народа будет человек двадцать, каждый несет по штуке... Минимум! Вот и считай! Плюс - ты!
– Ну тогда и хрен с ним!
– легко согласился Крохин, поняв маневр противника.
– Пусть сам выкручивается. Забыли! Будь!
– Чокнулся с отставленным в сторону стаканом Геннадия.
– Нет, погоди!
– Тот привстал, заходил, морща лоб в тяжком раздумье, по кухне.
– Двадцать, конечно, это как-то... Ну на червонец-то твой начальник подпишется?
– Пять - это максимум!
– сказал Крохин скорбно.
– Такой жлоб!
– Дави на шесть хотя бы...
– просительно заглянул ему в лицо квартирант-мздоимец.
– Но если согласится, тогда... никаких!.. Любой выверт - неустойка!
– Отвечаю!
– воскликнул Геннадий убежденно.
– Если вот только две-три вакансии... Но я заранее предупрежу! Э...
– Обернулся на холодильник.
– Вовик, давай по водочке, а? В честь, так сказать... Я мигом сгоняю, а ты посиди.
Когда за Геннадием хлопнула дверь, Крохин удовлетворенно выдохнул из себя клуб табачного дыма. Арабу он объявит десять... нет, пятнадцать тысяч, оперируя уясненными аргументами. Заплатит! У него денег и жен куры не клюют... Вот же прет фишка, а? Вот же прет!
Он прошел в комнату, уселся за письменным столом.
Этот стол был знаком ему с детства. Старый, потертый, скособоченный, с невесть куда девшимися замками...
Когда-то, сидя за ним, он делал школьные уроки, писал институтские шпаргалки, позже - статейки, стихи...
Он любовно провел ладонью по старой, шершавой поверхности с давно сошедшим лаком, оставшимся лишь в глубине пор оголенной древесины.
Выдвинул ящик, узрев в нем личные архивные папки, доверенные на хранение квартиранту.
Развернул самую толстую.
Вот она - первая его публикация, вырезанная из газеты и наклеенная на машинописный лист. С указанием даты.
Сочинение по заданию редактора молодежки накануне каких-то коммунистических псевдовыборов. Кого там выбирали, уже напрочь забылось, но публикация о канувшем в Лету событии осталась.
Вот и старушка с задумчивым взглядом, Скрылась за ширмой большой. Сделала все, что ей было там надо, И возвратилась домой.
Усмехнулся. Ничего так подковырочка... С цианистым идеологическим калом... А проглотили ведь!
А вот и иное, связанное с женой, а также с пьянками и прозорливыми подозрениями в отношении любовника супруги:
Она Петьку какого-то любит,
Ну и пусть! Несмотря ни на что,
Отогреет меня, приголубит
И от снега отчистит пальто.
А это откуда?