Ядовитые письма
Шрифт:
Валентина не смогла больше сдерживаться и разрыдалась:
— Ты даже не сказал, что любишь меня!
Молодой человек по-прежнему был суров:
— Если ты не чувствуешь это, то какой смысл объяснять?
И внезапно Валентина поняла, что все ее сомнения были напрасными, и если и существует бесспорная истина, то заключается она в том, что Джейсон по-настоящему любит ее. Да, любимый уехал, не сказав ни слова, вернулся без объяснений, возможно, такое не раз еще случится, возможно, она будет страдать. Что же поделаешь? Она любит его так же, как он любит ее, и поэтому выходить замуж за Гилберта нельзя. Валентина вскочила со ступенек, следом поднялся и Джейсон.
— Мне надо идти. Я решила, Джейсон: свадьбы не будет.
Они расстались молча, без объятий и поцелуев. Внешние проявления их чувств, таких острых сейчас, обоим показались неуместными. «А я ведь чуть не предала их», — корила себя Валентина, возвращаясь домой. Она чувствовала себя лунатиком, которого разбудили на краю пропасти. Еще шаг — и все пропало. Еще несколько часов — и она стала бы женой Гилберта, абсолютно далекого ей человека. Девушке было жутко, но она радовалась, что все-таки успела стряхнуть с себя наваждение. И еще уверенность, что свадьбы завтра не будет, сопровождалась полнейшим недоумением по поводу того, как остановить запущенную машину: приготовления, назначенное венчание, гости, родственники…
Поднявшись на террасу, она вошла в дом, благо дверь была предусмотрительно оставлена ею приоткрытой. Когда девушка тщательно задернула за собой плотные портьеры, темнота в комнате стала абсолютно непроницаемой.
Что ж, идти придется наугад — не видно не то что на расстоянии вытянутой руки, а даже собственных пальцев, поднесенных к самым глазам. Валентина повернулась направо и поразилась яркому лучу света, прорезавшему тьму.
Дверь в гостиную Сциллы была приоткрыта, и свет падал оттуда.
Крошечное освещенное пространство будто притягивало ее к себе, и девушка машинально, без какой-либо цели направилась к двери. В полуметре от нее она остановилась, услышав донесшиеся до нее из комнаты голоса. Один принадлежал ее жениху.
— Сцилла, сколько можно говорить об одном и том же?
Какая от этого польза? — спросил он.
В ответ женщина саркастически рассмеялась:
— Дорогой, я и в самом деле не все на свете рассматриваю с точки зрения пользы и выгоды.
Было понятно, что Сцилла и Гилберт находятся совсем рядом, голоса слышались из одного и того же места; наверное, они сидели обнявшись. Гилберт с полустоном продолжал:
— Но мы все давным-давно обсудили.
— И выяснили, что многое тебе не под силу. — В голосе женщины слышалось презрение.
Гилберт, видимо, встал.
— Мы всегда знали, что долго это продолжаться не может.
— Да, тебе всегда хотелось, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, правда, дорогой? А если говорить прямо, ты всегда хотел захапать денежки Валентины.
— Я обожаю ее.
— Но деньги обожаешь немножко больше.
— У тебя нет ни малейших оснований так говорить! Сама знаешь: я не могу позволить себе жениться на девушке без состояния.
— Другими словами, не можешь себе позволить жениться на мне?
— Девочка, дорогая моя, вопрос о нашей женитьбе не обсуждается. Ты забыла, что ты замужем?
— Роджер разведется со мной… если узнает. — Голос Сциллы звучал на этот раз мягко и ласково.
Пожалуй, того, что услышала ошеломленная Валентина, было для нее многовато. Она повернулась и, вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться на мебель, на цыпочках заспешила к другой двери, осторожно проскользнула между створками и тихо прикрыла их за собой.
Глава 10
Мисс Силвер завершала свой вечерний туалет: как обычно, расчесала волосы, чтобы убрать их на ночь под сеточку, и облачилась в теплый голубой халат с аппликациями ручной вышивки, которые уже использовались для украшения двух предыдущих подобных нарядов почтенной дамы.
Она собиралась, как всегда перед сном, прочитать несколько страниц из Библии и открыла шестую главу Книги притчей Соломоновых. Пробежав глазами наставление не давать поручительства за другого, а также совет лентяю учиться трудолюбию у муравья, с чем следовало только согласиться, она остановилась на описании человека, умышляющего зло и сеющего раздоры. Ее внимание привлекло перечисление свойств, особо ненавистных Господу нашему:
«Язык лживый и руки, проливающие кровь невинную; сердце, кующее злые замыслы; ноги, быстро бегущие к злодейству; лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями».
Именно эти строки, как ей показалось, самым точным образом описывали ситуацию в Тиллинг-Грине. Не важно, действительно ли принадлежали они царю Соломону или Книга притчей — сборник всех «мудрых Израиля», самое поразительное проникновение в самые темные уголки человеческого сознания, мудрость в осмыслении законов земного бытия.
Мисс Силвер закрыла книгу и помолилась на ночь. Она сняла халат и положила его поверх аккуратно сложенного дневного платья, затем выключила свет, раздвинула занавески и открыла одно из двух окон — то, которое было дальше от кровати. Дама размышляла, как изменяются с течением времени гигиенические и бытовые привычки. Ее бабушка и помыслить не могла о том, чтобы впустить в спальню свежий ночной воздух, разве что в разгар летней жары.
А какие-то сто лет назад закрывали не только окна, но и плотно задергивали полог вокруг кровати. Мисс Силвер как здравомыслящая женщина была всецело на стороне перемен, хотя, впрочем, современные молодые люди, как она считает, иногда перегибают палку. Вечерний воздух оказался вполне теплым, и она открыла окно пошире. Луна спряталась за тучами, так что разглядеть удавалось только дорожку до ворот.
В то время когда мисс Силвер стояла у окна, от ворот усадьбы на другой стороне пруда отъехал автомобиль, за ним второй и третий. Она вспомнила, что семейство Рептонов устроило прием накануне венчания, и сейчас время разъезда гостей. Среди них должны быть Метти Эклс и Конни Брук, подружка невесты, которую она видела сегодня в церкви. Наверняка они будут возвращаться домой вместе, им по пути, а в темноте лучше идти вдвоем.
Мисс Силвер уже собиралась отойти от окна, когда услышала шаги, причем не у коттеджа «Виллоу» или дома Метти, стоявшего слева. Звуки доносились с другой стороны, справа от коттеджа «Гейл», в котором обитал, если верить словам Фрэнка, самый таинственный житель Тиллинг-Грина — мистер Бартон. Правда, молодой человек охарактеризовал его одновременно и как тихого, нелюдимого старика, который предпочитает общество кошек любому другому, совершенно не терпит в доме женщин и поэтому сам готовит и убирает.