Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь

Лоринова Екатерина

– Желаю удачи. Теперь понимаю, что с таким характером ты легко нажила врага, и наживешь еще немало, если выживешь.

– А я не понимаю, как снарр может опуститься до кражи, – огрызнулась я, – вас нам с детства ставят в пример, Вы же оплот нашей империи…

Говорить было больно. Прививаемые, незыблемые истины распадались, как карточный домик.

– Девочка, ты совсем не знаешь жизни, – он неожиданно нежно коснулся ладонью моей щеки, а я замерла, будто мы стали единой недвижимой статуей. Только одна мысль стучала в голове – «возможно, и не узнаю»… Но я не буду плакаться

на груди этого мерзавца. Понадобилось усилие, чтобы сбросить его руку, а он продолжил как ни в чем не бывало, – яйца из питомника не продаются, а мне очень, очень нужно это яйцо. Принеси его мне, и получишь приличный запас… снадобья. Сделай это, – его глаза оказались совсем рядом, затягивая в свою глубину, – для меня.

– И для чего же? – мой голос был тихим и охрипшим.

– Думай, что ради великой цели.

Насмешка разбила тишину вдребезги. Высокородный негодяй! По рынкам ходили слухи, будто снарры живут так долго, что начинают развлекаться человеческими жизнями. Он уверен, что я приду к нему за подаянием, но не дождется. Никогда.

Глава 5. Данари, или Божественная кровь во благо смертных

Вечером того же дня, чуть раньше

– Четыре золотых и ни медяка больше! – я хлопнула ладонью по прилавку карлика-артефактора, – или я ухожу.

Для верности развернулась в пол-оборота, в сторону арочной двери из светлого дерева, украшенной цветным мозаичным стеклом. Неизвестный мастер выложил северный пейзаж – старую вотчину карликов. Да! Краем глаза уловила колебание фиолетовой дымки вокруг грузной низкорослой фигуры – лавочник был готов сдаться. Вернее, смирился с тем, что я не возьму его хоть трижды драгоценный замок за пять золотых. А поначалу заломил цену в десять!

Никогда бы не стала связываться с этой замкнутой расой, но если кого и можно назвать нейтральными в отношении людей, так это карликов. С ними нельзя подружиться, но их и не подкупить.

– Лиронна, деньги вперед, – проворчал мастер, тряся пышными седыми бакенбардами. Я спрятала улыбку – зная этот народец, можно не ожидать галантности снартарийского двора.

– Совершаю честную сделку, – произнесла обязательную фразу, и четыре золотых монеты выстроились стопочкой на столешнице.

Карлик нырнул под прилавок за товаром. Я взяла кожаный чехол с выжженным знаком мастерской, проверила содержимое, отчего лавочник недовольно повел носом.

– Честная сделка совершена.

– Благодарю, мастер Бревлин.

Поклонившись в пояс, я поспешила покинуть уютный полумрак лавки – этому бы Бревлину паб открыть, отбоя от посетителей не будет.

Тем холоднее и неуютнее было ступить на узкую мощеную улочку, уводящую наверх. За каждым углом мерещился Вейден с коварными зельями, и я сильнее куталась в серый плащ. А когда на родном пороге обнаружилась темная фигура, рука сама собой потянулась к сумке-поясу с пузырьками.

– Лиронна целительница, – на свое счастье, визитер обернулся. Вернее, гостья. В свете уличного фонаря я узнала недавнюю укротительницу. Но что с ее аурой? Чернильно-черное отчаяние и такая же отчаянная надежда переплелись, как ствол и плющ.

– Вы, должно быть, заждались, но придется подождать еще немного, – после приветствий я продемонстрировала нового «стража» – бронзовую медвежью голову, на первый взгляд неотличимую от простого дверного молотка. Соприкоснувшись с деревом, она осталась в нем как влитая и на миг осветила все полотно – теперь его и тараном не прошибешь. Надеюсь.

– Неплохо, – гостья оживилась, засмотревшись на процесс, по черно-белому клубку ауры проскочили искры интереса.

– Все, заходим, – я положила руку на «молоток», – что привело Вас ко мне?

Наметанный взгляд давно приметил грязный подол дорогого платья, а память подсказала, что выпускникам расходиться рановато.

– Что-то случилось? Может, присядете?

Но гостья только покачала головой. Не говоря ни слова, она извлекла из сумки фиал филигранной работы.

– Что это?

Синеватое стекло даже в теплых руках оставалось холодным. Постарались императорские стеклодувы.

Укротительница замялась.

– Одно зелье. Вы могли бы изготовить такое же?

– Ну что ж, посмотрим, – по дороге к рабочей стойке я вскрыла пробку и принюхалась. В симфонии запахов я слышала мелодию каждого аромата, но тут едва не усомнилась в своих способностях, – зелье, говорите?

– А что с ним не так? – моя знакомая заметно занервничала, машинально дотронувшись до ноги.

– То, что это не зелье, – я запечатала сосуд и вернула просительнице, – это кровь.

– Простите, что? – укротительница придвинулась ближе, в глазах застыла немая просьба – опровергнуть. Видят боги, я бы и рада избавить от страданий, но не ценой лжи.

– В этом фиале кровь. Магические свойства сосуда поддерживают ее в естественном состоянии, – у меня есть парочка наподобие, но несравнимо попроще, – повторить ее состав и структуру, как Вы просите, невозможно. Могу ли я еще чем-то помочь? …Лиронна?

Брюнетка медленно осела на скамью, волосы упали на лоб, но она не обратила внимания на эту помеху. Я метнулась за водой. Не впервой приносить плохие новости.

Но почему она считала, что в фиале зелье, и зачем оно ей? Кто дал ей кровь, и почему гостья приняла ее за лекарство? Вопросы щекотали любопытство, но кодекс врачевателя, да и мои собственные принципы не позволяли лезть другому в душу. Хватало и приобретенной способности видеть ауру, что порой доставляла одну неловкость. Будто подглядываю за сокровенным и мне не предназначенным.

Я смотрела и, как во сне, не могла отвести взгляда от того, что открывается перед ним. Проблески надежды вспыхнули в предсмертной агонии догорающего уголька и погасли, а в следующий момент девушка затряслась в конвульсиях.

– Лиронна?!

Вот только смерти на моих руках не хватало. И без того проклятый Вейден обвиняет в том, чего не было. Я никогда не видела его жены и не лечила его ребенка. В те счастливые отроческие годы я трудилась подмастерьем у тетки… до того, как ее унесла летучая лихорадка. Нет, не нужно о прошлом, оно приносит лишь боль.