Ядовитый полигон
Шрифт:
Я сделал знак рукой, чтобы посмотреть на брата, чье имя я беззастенчиво присвоил, не спросив его согласия. И за руку его взял. Рука была мягкой, тело не одеревенело. Наверное, его убили уже после того, как я дал согласие на сотрудничество.
Человек, что встретил меня и всем здесь распоряжался, произнес:
– Извините, Василий Андреевич, нужно торопиться. Тело уже было одеревеневшим. Приходилось каждые полчаса вливать в него какую-то химию, чтобы было похоже на свежий труп. Время идет. Инъекции у нас кончились, и никто не знает, что будет с телом через час. Эксперты – народ дотошный.
Я кивнул, выпустил руку брата, отошел в сторону и перекрестился.
Дальше все было просто, как я и предположил, еще когда увидел обрыв. В машину усадили тела Василия и Габиба, загрузили внутрь три канистры с бензином; пробки в них не были завинчены. Кто-то включил нейтральную передачу, потом все вместе дружно покатили «Рейндж Ровер» к противоположному краю дороги. Я не смотрел, как внедорожник летит с обрыва, помня, что там находится тело моего двоюродного брата, единственного близкого мне родственника, с которым я пятнадцать лет не виделся. Потерю начинаешь чувствовать, когда она состоялась. До этого же редко кто задумывается о ее возможности. А стоило бы думать. Может, тогда потерь было бы меньше…
– Короче говоря, вот так обстоит дело, Василий Андреевич, – сказал подполковник Лагун, начиная, похоже, серьезный разговор, но тут же отвлекся: – Ты, кстати, не куришь? Твой двоюродный брат курил «Приму», на более приличные сигареты у него не было денег.
– Бросил, – ответил я от лица Васьки. – Имеет же право любой человек бросить курить или пить. Вот я и пить бросил, и курить. И сразу так помолодел лицом…
– Ты на два с половиной года старше брата, я не ошибся?
– Нет, Александр Игоревич, не ошиблись. Хотя мне показалось, что он выглядит старше.
– Он выглядит не старше, а просто помятым. Это следствие образа жизни.
– Что за препараты вкалывали в тело?
– Чтобы кровь окончательно не застывала. Иначе не будет похоже, что Николай Викторович Самоваров скончался в результате аварии. Мы не были уверены, что машина взорвется – они не всегда взрываются, и потому перестраховались. Теперь, когда тело сильно обгорело, можно говорить о том, что мы старались зря.
– Какие-то данные по этому делу появились?
– Тела в морге, с ними работает патологоанатом. Он определит и огнестрельные ранения, и колотые, и те, что получены в результате аварии, как случилось с Габибом. Тело Ласкина там же. Рапорт по происшествию я еще не читал. Наверное, он будет готов только завтра. Но если вдруг появятся какие-то моменты, которые мы не смогли заранее просчитать, придется принимать дополнительные меры.
– Какие? И кто будет их принимать?
– Какие меры? Это будет зависеть от ситуации. Но тебя это в любом случае не коснется… О чем я начал говорить?… Дело у нас обстоит так. Поскольку в настоящий момент ты находишься в группе, которая была озабочена не только твоим освобождением, но выполняла и еще одну важную задачу, командование приказало использовать тебя в качестве члена вспомогательной группы. Будешь втягиваться в работу постепенно. Позже, как я тебе говорил, по окончании испытательного срока, уже целая группа будет работать на тебя. Эта или другая, я не могу сказать точно. Пока же придется стать чернорабочим. Так сказать, пройти карантин, как молодому солдату. Здесь у нас в отряде ликвидаторов нет. У нас задача другая, будем ее выполнять. Согласен?
– Разве у меня есть возможность выбора?
Подполковник хмыкнул, принимая мою манеру подчиняться, задавая вопрос.
– Значит, согласен?
– Согласен.
– Твоя задача на первом этапе будет не самой сложной. К тому же мы учитываем, что ты слегка отвык от жизни на свободе. Обычно это вызывает некоторые комплексы, своего рода микрофобии, способные помешать в работе, если она связана с передвижением. Я знавал одного уголовника, профессионального сидельца, который на свободе чувствовал полный дискомфорт. Он не мог даже в городском транспорте ездить, потому что там люди прижимаются друг к другу слишком тесно. Отгуляв несколько недель, он любыми средствами стремился снова угодить на зону. Только старался, чтобы не на строгую. Выбирал себе статьи, где рецидив не учитывается. Поэтому изучил Уголовный кодекс так, как его ни один юрист не знает. Мы дадим тебе время на акклиматизацию. Для начала будешь сидеть за ноутбуком и через спутник отслеживать телефонные разговоры нужных нам лиц.
– Александр Игоревич, – со слабым укором в голосе возразил я, – будет проще назначить меня старшим тренером, скажем, сборной Нигерии по хоккею с шайбой. Там у меня больше шансов на успех, хотя я на коньках кататься не умею.
– Не работаешь на компьютере? – спросил подполковник с удивлением, словно все люди должны это уметь. Было такое ощущение, что меня приравняли к слепому или безногому.
– Работать-то работаю, – ответил я неуверенно, – но только на уровне обычного юзера. Могу рапорт написать и распечатать, могу в Интернете покопаться и найти то, что меня интересует. Что такое системы спутникового контроля, разумеется, слышал, но программу не знаю и работать в ней не умею.
Между тем подполковник, сам того не понимая, дал мне намек. Я хорошо знал, что даже ФСБ не имеет системы спутникового контроля. Из всех силовых структур лишь ГРУ имеет управление космической разведки, и его спутники-разведчики осуществляют контроль за любыми телефонными переговорами, которые требуется прослушать. Значит, организация, в которую меня втянули, если и не является составной частью ГРУ, то, по крайней мере, тесно контактирует с военной разведкой. Иначе никто не подпустил бы ее к спутникам… Впрочем, кое-какие другие государственные структуры, напрямую подчиняющиеся правительству, тоже могут иметь такой доступ. Как говорится, по приказу сверху.
– Если есть первоначальные навыки, – авторитетно сказал Лагун, – обучиться работать в программе – дело двух часов. Я посажу с тобой спеца, который раньше у нас и за компьютером сидел, и другие информационные задачи выполнял. Причем выполнял талантливо и быстро, поскольку в этой сфере специалист он незаменимый, и даже с ученым званием. Он поможет тебе освоить комп. Кстати, зовут его Володя.
– Может, я с какими-то другими задачами лучше справился бы? Где ученого звания не нужно, но нужно умение стрелять и драться, – предположил я. – Что он еще делал, этот специалист? Если, конечно, вы даете мне допуск к этой сфере…
Я понимал, что в чужие функции лучше не вникать и лишних вопросов не задавать. Это естественное разделение компетенции, принятое в военной разведке. Но хотелось чего-то более привычного офицеру спецназа, нежели сидение за ноутбуком.
– Допуск имеешь. Вообще у нас порядок такой, чтобы в группе все были взаимозаменяемы. Он – ученый-экстремал. Прикомандирован к нам временно. Ставит какие-то эксперименты на животных, изучает возможности их использования на войне. Справишься с такой задачей? Еще у нас в группе есть водитель-экстремал. Но ты, получив сегодня такую шикарную машину, как «Рейндж Ровер», уже умудрился ее разбить. И не просто разбить, а уронить с сорокаметрового обрыва…