Ядовитый трон
Шрифт:
— Итак, с чего мы начнем? — Спросила я его, сохраняя фальшивое веселье. Ловлю еще мух медом и все такое дерьмо. — Тренируемся с холодным оружием? Рукопашный бой? Медитация? — Я немного застонала от этого последнего предложения. Я ненавидела медитацию, но Уриэль настаивал, что это ключ к ясному уму и высшему контролю над нашими эмоциями.
— Э-э… — Мой довольно симпатичный гид искоса взглянул на меня. — Нет. Руководители подумали, что было бы лучше всего направить тебя на семинар по истории. Вполне понятно, учитывая твое положение, что ты, возможно, испытываешь некоторую затяжную симпатию к монархиям.
Я
Несколько минут мы шли молча, затем мой гид начал указывать на вещи, как будто мы были на экскурсии. Общая столовая, фитнес-центр, бассейн– черт возьми! — и разные другие вещи, которыми я не собиралась когда-либо пользоваться.
— Что? — Спросила я, стараясь говорить шутливым тоном, когда мы пересекали лужайку: — Нет тюрьмы для непослушных солдат общества?
Он резко остановился, нахмурившись, но не раньше, чем я заметила, как его взгляд метнулся через улицу к бетонному зданию с сильно укрепленными дверями и окнами.
— Я не собираюсь помогать тебе вытаскивать твоего друга, — обиженно пробормотал он. — Я предан Обществу.
— Конечно, — ответила я с натянутой улыбкой. — Я просто поддерживала разговор.
И выяснить, где они могли держать Джордана… и Рафа? Я не думала, что они были со мной в лагере — Красный Восток, и Уриэль захотел бы сохранить свои рычаги давления.
Кейн завел меня в здание, затем остановился у двери, помеченной всего лишь номером — двенадцать, и резко постучал. Женщина с суровым лицом азиатского происхождения открыла дверь и посмотрела на меня так, словно я была кусочком жвачки, прилипшим к ее ботинку. Позади нее посреди пустой комнаты стоял единственный стул, а перед ним был огромный экран проектора.
С кресла свисали кожаные ремни, и по моей спине пробежал холодок. Почему-то я не думала, что это будет чем-то похоже на уроки истории, которые преподавали в Арбоне.
Женщина не поприветствовала меня и, конечно же, не представилась. Она просто что-то проворчала и отступила в сторону, показывая, что я вхожу в комнату вместе с ней.
Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я сделала именно это и заставила себя не вздрогнуть, когда за мной закрылась дверь. Кейн бросил меня с ворчливой женщиной.
— Сядь, — рявкнула она на меня, кивая на стул.
Я подошла к нему, с подозрением разглядывая кожаные ремни.
— Я здесь добровольно, — уточнила я. — Эти устаревшие методы пыток действительно необходимы?
Женщина усмехнулась мне, ее морщинистое лицо исказилось от отвращения.
— Скажи мне ты, девочка. Если бы мы прямо сейчас привели сюда Нового Американского принца и вложили тебе в руку пистолет, ты бы застрелила его?
У меня отвисла челюсть, прежде чем я смогла это осознать.
— Я бы, что? Нет. Почему он должен умирать из-за того, кто его родители?
Это было неправильно сказано. Конечно, так оно и было. Я знала это, как только слова слетели с моих губ, но, черт возьми, я не могла сказать им, что пристрелю Джордана. Они бы поняли, что я лгу, а потом, вероятно, все равно заставили бы меня сделать это в качестве наказания.
Женщина
— Сядь на гребаный стул. У нас много работы.
Тяжело сглотнув, я сделала, как мне сказали. Она была далеко не нежна, когда связывала мне руки и ноги, и ужас скопился у меня в животе. Что она собиралась показать мне такого, что требовало таких мер?
Экран ожил, и я собралась с духом.
Я собиралась точно выяснить, почему эта фракция стала такой радикальной. Я могла только надеяться, что мой разум был достаточно силен, чтобы оставаться беспристрастным.
Глава 6
Следующие три дня продолжались таким же образом. Каждый день Кейн забирал меня из моей комнаты и сопровождал на урок истории, где меня привязывали к стулу на десять часов подряд и заставляли смотреть самые ужасающие, выворачивающие наизнанку картины.
Казалось, что каким-то образом Общество собрало видеозаписи всех самых непристойных, жестоких и бесчеловечных актов, когда-либо совершенных монархиями, даже до Войны монархов.
Наблюдать за бесчисленными казнями гризли, сеансами пыток, публичными порками и казнями на электрическом стуле было достаточно плохо, но именно скрытая видеозапись заставляла меня плакать и испытывать тошноту на грани рвоты каждый день. Записи с камер наблюдения, на которых запечатлены облавы на детей из бедных районов и массовые казни. Преднамеренная стерилизация как мужчин, так и женщин в перенаселенных городах. И изображения племенных ферм, где женщин держали в состоянии медицинской комы во время беременности и вынашивания детей для аристократической элиты.
После четвертого полного сеанса я вернулась в свою комнату, дрожа. Мое лицо было скользким от слез, а носовые пазухи болели от рыданий, и я могла с уверенностью сказать, что поняла. Я поняла, почему радикальная часть Общества так сильно ненавидела монархии. Если все их члены прошли такое же — обучение, как и я, неудивительно, что они стали настолько слепы к доводам разума.
Но хотя я понимала, откуда они берутся и как Уриэль и его сторонники — поскольку такой тип обучения оставлял свой след повсюду — приобрели таких преданных последователей, я на это не купилась.
Это была только одна сторона истории. Одна очень предвзятая, сильно отредактированная и подверженная влиянию сторона, подогнанная под их собственное повествование. И все же с каждой минутой, которую я была вынуждена наблюдать за этими зверствами, совершаемыми лидерами нашего мира, тем больше я чувствовала, что ломаюсь.
Я бы не пережила восьми дней такого. Уриэль тоже это знал.
Обхватив себя руками, я выглянула из окна своей квартиры на комплекс, как делала каждую ночь. Мне нужно было сбежать. Я должна была найти Джордана и убедиться, что он все еще жив… Я не сомневалась, что Раф мог постоять за себя. Но Джорди был тем, кем они продолжали угрожать мне. Он был единственным, кто находился в непосредственной опасности. Я по-королевски облажалась в тот первый день, когда наорала на них, требуя снисхождения к нему. Я показала свою слабость, и они использовали это против меня.