Ягор Дайч
Шрифт:
— Ага. Ага. Понял, — рядом дед присел и принялся трофейные Спрингфилды 1842 года рассматривать. — И что дальше?
— Да я по дороге шагал как раз, как он меня нагнал на телеге. В тайге чужих увидел, вот и предупредил об этом.
— Ага! Ну а ты, как про чужих услышал, так сразу туда и рванул, забыв про свои дела в Никольском, — усмехнулся дед. После чего, отложив в сторону взятый было в руки мушкет, посмотрел на меня уже без всякого веселья на лице. — А воевать их обязательно надо было? Или Милава[1] права, и ты и впрямь всех бандитов собрался в одного перебить?
—
— Ага, ага, — насмешливо покивал он головой: говори дитятко, говори, так я тебе и поверил — так и слышалось в этом его «ага».
— Да честно не собирался! — скривился я, вот уж репутация у меня сложилась в их глазах. — Они просто совсем близко от нас расположились. Нашел их за Лысой сопкой, там в котловине они лагерь свой разбили. И стоянка добротно оборудована была, не один день они там обитали.
— Ну а воевать зачем начал, может они простые… кхе, — замолчал дед на полуслове, скосив глаза на трофеи.
Оружие это хоть и устаревшее, но все равно не для охоты в тайге. У китайских старателей или добытчиков женьшеня такого оружия обычно нет, тем более в таком хорошем состоянии. Ну и, самое главное…
— Я не сразу с ними воевать начал. Понаблюдал за их лагерем, а потом показался им на глаза, как будто не вижу их, мимо прохожу.
— И что?
— Убивать они меня собрались, — понизив голос признался я деду, предварительно оглянувшись — не слышит ли бабушка с сестрами.
— К-хе.
— Увидели меня, по краю котловины шедшего, и не затаились, а следом направились. Я там помелькал среди деревьев, так они все пытались меня на мушку взять.
— К-хе, — снова кхекнул, только уже озадаченно, дед и принялся трубку табаком набивать.
Раньше он не курил, но как ногу потерял, так и начал дымить. Курил правда только на улице, да так, чтобы дым на меня и братьев не попадал. Раньше он еще и отца никогда не обкуривал, чтобы одежду ему не продымить, а то запах табака в тайге далеко слышен.
— Ну вот, — продолжил я свой рассказ. — Убедившись, что это не обычные старатели…
— Будто бы ты обычных не тронул, — пробурчал себе под нос дед, на что я не обратил внимания.
Ну да, тронул бы. И что? Я давно и честно предупредил всех китайских манз, чтобы они ближе тридцати верст к нашему хутору не приближались, иначе пусть пеняют на себя. После смерти отца и матери (которых я за эти годы уже привык считать своими), хотя там больше казаки виноваты были, но и китайцев я считаю виновными. Не шлялись бы тут поблизости, никто бы отца на их поиски не подрядил. Так что остальными своими близкими я рисковать не намерен был, для этого всем внушение и сделал. И даже несколько раз это внушение мы с братьями подтвердили практически. С тех пор как отрезало, стороной нашу землю обходят. А тут…
— Я подозреваю, что они не просто так тут тишком сидели.
— К-хе.
— Лагерь, как и говорил, у них добротный был, а вот следов старательной деятельности, как и инструментов для этого дела, я как-то у них не заметил, хоть обыскал там все тщательно. И что они тут высиживали? — Задал вопрос
— На нас налет или на Никольское… да нет, — оборвал сам себя дед, поверивший и принявший близко к сердцу мои выводы. — Там войск сейчас много, не потянут хунхузы такой налет. На нас с корейцами получается.
— Не знаю, — дернул я плечами, чувствуя себя немного виноватым. За достойных противников их не посчитал, действовал раззвиздяйски. Вот и получилось, что получилось. — Хотел одного живым оставить, чтобы расспросить, да он дернулся неудачно и под пулю подставился.
— Н-да, — затянувшись так, что табак в трубке аж затрещал, дед глубоко задумался, снова скосив взгляд на трофейное оружие.
— А где парни и Дашка? — спустя пару минут молчания, спросил я у него.
Было чему удивляться. Братья, вроде бы должны уже показаться, а их все нет и нет, как не было видно и сестры.
— Ты с утра ушел, а уже в полдень Арат с Лавкатом примчались… — все еще думая о чем-то своем, начал отвечать дед на мой вопрос.
А я напрягся. Вроде повода для их визита не было, мы же предупреждали, что сами к ним придем после того, как во Владивостоке побываем.
Тут надо немного назад отступить. Мать моя из дауров была, одного из коренных народов Дальнего Востока. Но они в основном в тех местах, где мы раньше жили, обитали. Когда же мы сюда переселились, вот уж удивились все, когда и здесь нашли их поселение. Оказывается, еще во времена Хабарова, когда он с казаками практически всех их мужчин выбил, женщины с детьми сюда перебрались.
И не просто перебрались.
Старейшины — с тех пор в основном женщины эти должности занимали, впечатлившись силой русских казаков, приняли одно неоднозначное решение. Как девочки в возраст входили, некоторых из них в казацкие поселения возить принялись, где те пытались от казаков забеременеть. Все для того, чтобы дети у них такими же сильными воинами вырастали.
Не знаю, как с этим делом у них до нашей встречи получалось, но вот на азиатов молодое поколение дауров уже мало были похожи. Больше на европейцев, с примесью азиатской крови. Ну и, внешне они очень красивы, такое ощущение, что только лучшее взяли от двух народов.
Вот с этим женщины-старейшины точно справились.
Плюс, дауры и раньше зажиточными были, и на новом месте жили не только охотой, но и занимались земледелием, а также разводили лошадей, крупный рогатый скот и свиней. Ремесла у них тоже не в зачаточном состоянии были: керамическая посуда замечательной получалось, плюс своя одежа из шелковых и хлопчатобумажных тканей. Нить они в Китае получали в обмен на пушнину, а вот ткань и одежду уже сами изготавливали, чтобы навыки не терять.
Так вот, когда они узнали, что моя мать тоже из дауров, после долгих с ней разговоров они нас родственниками признали. Так что и на новом месте мы с коренными в хороших отношениях были. Часто у них гостили, и не только гостили, но об этом чуть позже.