Яков Брюс
Шрифт:
— Откуда ты научился книги такие читать? Сколько, говорит, профессоров, ни один не знает, а вот ты выискался, что и про волшебство знаешь.
А старик говорит:
— Я до всего доходил.
— Значит, говорит царь, ты много знаешь? Ну так, говорит, поезжай со мной — послушаю я твою премудрость. — И забрал все книги Брюсовы, бумаги и того старика…
Уехал, и ничего не известно, где теперь эти книги, бумаги, где старичок — никто не знает, нет ни духу, ни слуху.
Записано
Для производства и обработки железа был выстроен большой Екатеринбургский завод с двумя домнами, шестью молотами и большим числом разных цехов по выработке сортового железа, уклада и пр. и чугунолитейный и железоделательный Полевский завод (в одном месте с медеплавильным).
Особенно крупных размеров достигает в этой сфере производственная база Демидовых, которые осваивают не только Урал, но и Тагил, а позже Алтай. Кроме Демидовых, пользуясь Берг-привилегией, рудным делом стали заниматься компании в Верхотурском уезде, на реках Логве и Ляле.
В связи с этим Урал становится в 1720-е годы самым мощным районом по производству чугуна, стали и железа. Что же касается меди, то в этом отношении его роль была исключительной: кроме небольшого количества металла с Кончезерского завода, всю остальную медь тогдашняя Россия получала с Урала.
Но быстрый рост заводов в этот период выдвигал для Берг-коллегии два существенных вопроса.
Во-первых, широкие потребности «рудного дела» в рабочей силе удовлетворялись в Уральском крае все с большими затруднениями, которые уже чувствовались с начала работы Берг-коллегии. В связи с этим приходилось увеличивать территории вокруг заводов. Эти приписки осуществляются, согласно царскому указу 1721 года, по требованиям Вильгельма де Геннина и В. Н. Татищева.
Во-вторых, при создании металлоплавильных заводов возникает опасность недостатка леса в ближайших к заводам местах. Забота об обеспечении выплавки меди, которой в 1720-х годах, как уже отмечалось, так много уделяли внимания и средств, с особой силой сказалась в указе 1720 года. Давая разрешение Демидову строить медный завод в Вые и рубить лес для плавки меди, указ прямо запрещал в этом районе заготовлять дрова для железного завода, «чтоб в том лесу к тем медным заводам оскудения не было», и даже «близ тех его Демидовых медных заводов для оскудения лесов иным никому заводов заводить не дается». А далее уже в обшей форме указ оповещает руководителей горного дела на Урале: «…в Сибирской губернии (где как раз сосредоточены железные заводы) железных заводов вновь для медных руд, чтоб в дровах оскудения не было, до указу строить не велено…»
Подобные же указы и предписания в 1721 году Берг-коллегия адресует В. Н. Татищеву в отношении казенных заводов. Добавим, что данный категорический запрет был все же ослаблен на основании доводов того же Татищева при строительстве нового железного завода на Исети. В дальнейшем это запрещение было, очевидно, отменено и железные заводы продолжали строиться. Но громадное потребление топлива металлургическими заводами даже на лесистом Урале ставило вопрос о более рациональном использовании лесов. И именно Татищевым, стоявшим тогда во главе казенных заводов на Урале, предложен проект правил о «бережении лесов». Эти правила, утвержденные Берг-коллегией 20 июня 1721 года, получили силу общеобязательных предписаний с установлением в «лесных дачах» пятнадцати лесосек.
Говоря о деятельности президента Берг- и Мануфактур-коллегии, нельзя обойти вниманием школы при горных заводах, к которым Брюс имел непосредственное отношение. В 1716 году была организована первая в России горная школа при Канцелярии олонецких заводов. В школу набрано было 20 детей бедных дворян, которых учили арифметике,
В 1721 году по инициативе В. Н. Татищева на уральских казенных заводах были учреждены две школы (Уктусская и Кунгурская), в которые брали учиться лишь грамотных детей. В школах проходили арифметику, геометрию, основы горного дела. В дальнейшем Татищев на Уктусском и Алапаевском заводах учредил также «словесные школы» для обучения грамоте. В декабре 1721 года Татищев доносил Берг-коллегии, что всего у него обучается 50 человек.
Вильгельм де Геннин учредил в 1724 году школу в новом городе Екатеринбурге, ставшем центром уральской промышленности. Было решено в Екатеринбургской школе обучать арифметике, черчению, геометрии, а в прочих местах учредить лишь словесные школы. В связи с этим в Екатеринбургскую школу влились Уктусская и Кунгурская, а Алапаевская школа прекратила свое существование.
Создание школ давало повод говорить о перспективах развития ведомства и дальновидности его президента.
Мануфактур-коллегию Яков Вилимович возглавлял до января 1722 года, пока его не сменил Василий Новосильцев. Берг-коллегию Я. В. Брюс возглавлял до момента своей отставки 6 июля 1726 года.
Был этот Брюс умнейший человек, ученый: волшебную науку постиг лучше некуда. Ну, и прочее. Какая видимость на земле, какая на небе — это мог определить, что к чему принадлежит. Ну, тут и так, и этак толковать можно, у каждого свой ум. А вот как он свою волшебную науку показал, так это на удивление: живую женщину сделал из цветов: ходила, работала, прислугой у него была, только говорить не могла. А Брюсова жена приревновала к нему эту прислугу.
— Ты, говорит, с нею живешь.
А Брюс смеется:
— Эх, говорит, Дурында Ивановна, ничего не понимаешь.
Ну, та все свое, давай его грызть, давай пилить каждый день:
— Не без того, говорит, ты с ней живешь.
Вот раз при гостях и начни она его срамить.
— Бестыжие, говорит, глаза: от законной жены откачнулся, с прислугой связался.
Взяла тут досада Брюса.
— Эх, говорит, дуреха, да и мозги твои дурацкие. Посмотри-ка, какая это прислуга!
Взял, да и вынул железный стержень у прислуги из головы. Она тут вся цветами и рассыпалась. Жена, гости: ах-ах! А жена говорит:
— А я думала, она из тела сделана.
Ну — баба, какое у нее понятие о такой науке?
А только нашлись такие шпионы поганые, — может, из гостей и были, — донесли царю про это Брюсово ремесло, про цветочную женщину. А царь не любил Брюса и не любил вот за что: Брюс сделал над ним волшебную насмешку. Он хотел шутку подшутить, а вышла насмешка. А какая это была насмешка — точно рассказать не смогу. То ли он царя в дураках оставил, или еще что… не знаю… А какой был царь — тоже сказать не сумею, только не Петр Великий.