Яков. Воспоминания
Шрифт:
Дворник на допросе вел себя спокойно, расслабленно даже. Даже на «ты» перешел панибратски. Коробейников, знакомый ему еще по вчерашнему вечеру, явно не внушал ему опасений. Что ж, для опасений есть я:
— Антон Андреич у нас лицо государственное. Так что ты ему не тыкай! Говори, кто к тебе вчера приходил!
Подействовало. Испугался, аж на вытяжку встал. Шапку мнет. Но правду пока говорить не собирается:
— Да приходит тут один, водки выпить…
— Не знаешь, с кем водку пьешь?
Заметался,
— Не знаю! Весь город говорит об этом убийстве, вот и мы поговорили!
— Яков Платоныч, — вмешался в разговор городовой, который в это время как раз обыскивал соседнюю комнату, — вот, под половицей нашли.
Однако. Деньги, и немалые. Откуда бы у дворника такие деньги-то?
— Наследство получил?
Дворник совсем с лица спал, трясется. Я подошел к нему в плотную, чтоб еще усилить давление:
— За что он тебе платит?
Тот молчал. Трясся, но молчал, гад. Добавим:
— Ты барышню убил?!
Дожал я его-таки. Взметнулся, бородой затряс, аж взвыл:
— Не убивал! Не убивал я!!!
— А кто убил, говори!
— Не знаю, не видел!
— А этот твой приятель? За что он тебе деньги заплатил?!
Заюлил, глаза отводит. Сейчас опять соврет.
— Как Курехин-то повесился и вдова съехала, он тут и появился. Говорит, барахлишко ненужное забрать. А кому оно нужно, ненужное? Деньги большие обещал!
Точно, соврал. Ох, как они мне все надоели, с глупыми их тайнами, с наивными попытками меня провести:
— Да за такие деньжищи можно воз нового барахла купить! За что он тебе деньги на самом деле платит?
— Приходил он тайком.
Вот, похоже, правда началась.
— И барышня молодая приходила?
— И барышня. Тосковала она по отцу, посещала дом покинутый.
У меня от жуткого подозрения аж в глазах потемнело! Барышня, девочка, ребенок еще! Сам не заметил, как схватил мерзавца за ворот, к стене притиснул:
— Сводник ты поганый! Сгниешь на каторге!
— Нет! Нет!!! Ничего такого не было!!! Да зачем мне это нужно?!
Отпирается еще? Убью мерзавца! Своими руками задушу, при попытке к бегству!
— Я проследил за ними! Говорили они! Таинственно так, о демонах всяких! Б… Ба…
— Бафомет?
Бешенство мое стало отступать. Бафомет — имя демона из той книги. Может, и вправду просто говорили?
— Он самый! — дворник, перепуганный мною, частил, торопясь все выложить. — Ну, я подумал, если просто разговаривают, то греха большого нет. А потом и подружки ее стали захаживать. В игры разные играли. А потом ЭТО случилось. Убийство.
— А приятель этот твой, он был здесь в ночь убийства?
— Не знаю. Спал я, выпивши.
Снова врет? Снова страх потерял?
— Где он живет?
— Да не знаю
Ну, все! Хватит с меня вранья этого! Я снова дал волю своей злости, ухватил за воротник, встряхнул как следует:
— Божий человек с такими деньжищами?! Где! Он! Живет!
Не кричал, хрипел задушено:
— Не знаю! Ей Богу не знаю!
Коробейников вмешался, испуганный моей яростью:
— Яков Платоныч! Отпустили бы Вы его от греха подальше! Не ровен час, задушите.
И в самом деле отпустить надо. Пока и вправду не задушил. Уж больно бесил меня этот гад, ради денег покрывающий убийцу ребенка.
Отступил на шаг, перевел дыхание. Что-то беда у меня с самообладанием. Не дело это. Перепуганный дворник лопотал, пытаясь хоть что-нибудь мне рассказать, пока я снова не рассердился:
— Нехороший этот дом! Многие сюда хаживали! И друг этого висельника, купец Молчалин, захаживал…
— Молчалин?
— Он самый! Он и вчера тут был, пока следствие шло. Он искал что-то в доме.
А вот это уже действительно интересно. И нуждается в прояснении.
— Что ж мне с тобой делать-то? — я взглянул на дворника. Перепуган дальше некуда.
— Ваше благородие! Да не виноват я! — бросился в ноги, за сюртук хватает.
Ну, в убийстве он точно не виноват, в этом я уверен. И сажать его вроде не за что пока. Разве что попробовать использовать с пользой для расследования:
— Ладно. Сиди здесь. А как приятель твой придет, в полицию сообщишь, — закивал истово. На все уже согласен с перепугу. — Тихонько сообщи. Иначе за убийство пойдешь на каторгу.
Вот так. Надеюсь, теперь он будет бояться меня больше, чем своего таинственного приятеля. И сделает все, как надо.
— Городовых отпускайте, — велел я Коробейникову. —А сами оставайтесь здесь. Следите и за домом, и за дворником, глаз с него не спускайте. Если появится черный человек — проследите.
Пусть посидит в засаде, поскучает и подумает над своим поведением. Может, в следующий раз будет осторожнее и внимательнее. Антон Андреевич, похоже, понимал, что наказан за дело, кивал виновато. Но нашел в себе смелость осведомиться:
— А вы?
А я к Молчалину.
Надо же выяснить, что же искал господин Молчалин в проклятом доме. Надеюсь, мой утренний визит уже оказал свое влияние, и теперь господин купец станет разговорчивее.
Я шел по улице к лавке Молчалина, борясь с раздражением. Все в этом деле бесило меня. Врущий дворник, хранящие свои тайны купцы! Ребенка убили! Зарезали! А им тайны свои дороже! Да еще мистицизм этот, Бафомет чертов. Он-то здесь при чем? Только дьявола в подозреваемые мне не хватало.