Якудза из другого мира. Том XI
Шрифт:
— А за тысячу? За тысячу полновесных золотых кобанов? — тут же ухватился за поданную мысль Никко.
Конечно, даже в пьяном угаре ему хватило ума быстро подсчитать, что дайме может отбить вложенные деньги за полгода. А потом… Потом власть и богатство, золото и женщины…
— Это же целое состояние! — подал голос Норобу. — Я бы согласился. Всё-таки дайме это такая должность, когда нужен твердый характер и умение брать на себя ответственность. Это не просто так, это серьезный выбор!
— Да! — воскликнул Никко. — И
Я остановил свой пляс и потер подбородок, как будто в задумчивости. Потом поднял голову вверх, словно спрашивая совета у луны. Луна как обычно пофигистически отнеслась к просьбам копошащихся внизу людей. Ведь наша жизнь для неё не длиннее моргания глаз…
— Что же, если господин Мицухидэ согласен уступить свои испытания и свой будущий пост в обмен на жалкие полторы тысячи золотых кобанов, то я не буду этому препятствовать! — наконец вынес я свой вердикт.
— Конечно-конечно, только я говорил о тысяче… — жалобно пролепетал Никко.
— А я иду, шагаю по Эдо! — снова затянула Аки Тиба и начала приплясывать.
Это внушение сработало как по волшебству — Никко тут же бухнулся в ноги:
— Госпожа Тиба! Я согласен! Согласен! Я сейчас! Сейчас…
Он задом попятился в свои ворота, беспрестанно кланяясь. Мы же с Норобу освободили Гоэмона из плена мешковины.
— Давай, дуй до дома господина Оно и проверяй, чтобы всё было готово. Мы скоро подойдем. И найди ещё один мешок… — проговорил я.
— За этим дело не станет, — тихо проговорил Гоэмон, а после растворился в тени деревьев гинкго.
Дальше за ворота выскочил Никко с четырьмя связками золотых монет. Они даже ночью сверкали так, что невольно притягивали взгляд. Норобу тут же нацепил эти связки на себя и прикрыл полами одежды, чтобы не светить лишний раз.
После этого он кивнул пятому самураю:
— Я передам куда нужно. И прослежу, чтобы ни одна монета не миновала своего владельца.
Никко же встал на дно мешка и с надеждой взглянул на меня:
— Госпожа Тиба, а меня точно посвятят в дайме? Неужели за все года моей верной службы я получу достойную награду?
— Получишь, — с улыбкой произнес я. — Сколько заработал, столько и получишь. Осталось пройти испытание огнем и водой, но они будут легкими и приятными, словно в онсене побываешь. Единственное условие — нельзя кричать или вопить. Если хотя бы пикнешь, то всё отменится и пропали напрасно твои полторы тысячи золотых…
Да, надо было закрепить ещё и жадностью. Ведь жадность творит с людьми чудеса, они ради жадности готовы на дно океана опуститься за погребенными сокровищами или же пару островов перекопать, чтобы найти зарытый пиратский клад. И люди гибнут за металл…
Пока мы тащили Никко, то переговаривались негромко с Норобу. Обсуждали, какая великая жизнь начнется у нового дайме, если он пройдет последнее испытание. Подогревали интерес и подогревали жадность… Из мешка слышалось довольное хихиканье и причмокивание. Не удивлюсь, если там самурай себя дергал за пах от предвкушения скорого назначения.
Вскоре мы прибыли к дому господина Оно. Остановились неподалеку от него. Нам навстречу вышел Гоэмон.
— Там всё готово, — шепнул он негромко.
— Господин Никко, я оставлю вас на пару секунд, — произнес я голосом Аки Тиба. — Мне нужно отлучиться по женским делам до ближайших кустов. Всё-таки мы с господином Мицухидэ слишком долго промучались, чтобы я могла дотерпеть до конца всей процедуры посвящения. Прошу вас немного подождать…
— Конечно-конечно, госпожа Тиба, — раздалось из мешка. — Мне не в тягость это испытание. А уж как представлю, что скоро стану дайме… Ой, делайте свои дела столько, сколько нужно, не торопитесь и не обращайте внимания на комаров.
Я похлопал по макушке сидящего в мешке. В ответ довольно хрюкнули.
Ну что же, всё складывается как нельзя лучше. Мы отошли на пару десятков шагов, после чего я кивнул Норобу. Тот кивнул мне в ответ и остался стоять. Я нахмурился. Тогда он шлепнул себя по лбу и со словами: «Да-да-да!» тут же направился в сторону дома господина Оно.
Я же успешно упаковал Гоэмона в новый мешок и, когда Норобу вернулся назад с господином Оно,продемонстрировал свою «добычу». «Добыча» изображала из себя спящего человека с высунутым языком.
— Да, это он, — сказал господин Оно, разглядывая Гоэмона. — Я его узнал по… рисункам. Да, это Гоэмон. Ух, наконец-то ты попался, мерзавец!
— Господин Оно, пришлите, пожалуйста, к нам пару крепких ребят, — спросила его Аки Тиба. — А то мы утомились тащить этого жилистого здоровяка. И знаете что… Я хочу, чтобы вы его сварили прямо в мешке, как пельмени гедза. Да, не хочу больше видеть его рожу. Слишком уж много неприятностей он нам доставил. Слишком плохим человеком Гоэмон был…
— Да-да, госпожа Тиба, я немедленно пришлю к вам своих слуг. Я бы с ними пришел немедленно, но ваш слуга сказал, что вы не хотите опозориться перед моими людьми, если вдруг ошиблись. И я должен признать, что вы не ошиблись — это действительно Гоэмон! Похититель, грабитель и убийца!
— Я рада, что вы нашли в себе смелость выйти почти в одиночку за ворота собственного дома, — сказал я ему с благосклонной улыбкой. — Надеюсь, что вы также смело вернетесь и пришлете нам подмогу.
— Конечно-конечно, сейчас же обернусь, — поклонился дайме и усвистал в направлении собственного дома.
Я же щелкнул Гоэмона по макушке и велел убираться прочь. Мы же бросились к мешку с Никко. Гоэмон беспрекословно повиновался. Стоило ему только скрыться в тени, как от ворот дайме к нам поспешили слуги. Четыре здоровых мужчины подхватили мешок, возле которого мы уже успели остановиться.