ЯМАЙ
Шрифт:
– Ну, не рвануло, и уже хорошо, – пробасил Маал, широко улыбнувшись.
Я же, будучи немного скептиком, молча ждал подвоха. Не могло все пройти так гладко. Все графики показывали, что план удался и работа СИИ шла в запланированном, где-то даже идеальном, режиме. Тем не менее, не раз ознакомившись с законом бутерброда в прошлом, я все еще ждал какой-нибудь неприятный сюрприз и поэтому внимательно следил за работой СИИ.
С напускной серьезностью я попросил Грукса и Маала не расслабляться и продолжать отслеживать показатели. Для большей убедительности
Спустя пять минут наблюдений все данные на графиках по-прежнему оставались в пределах нормы, и я немного расслабился. Наша СИИ вроде бы неспешно, но настойчиво проводила свой анализ и, возможно, уже формировала первые результаты расчетов.
Обменявшись еще парой шуток, мы принялись изучать действия СИИ, особое внимание уделяя информации, которую она обрабатывала. На первый взгляд казалось, что эта информация была произвольно выбрана из глобальной сети и пока не поддавалась никакой структуризации.
Через несколько часов наблюдений я бессильно отошел от монитора.
– Ну все, парни, на сегодня хватит, – устало произнёс я.
Грукс и Маал медленно встали из-за компьютеров.
– Все показатели в норме, и я не вижу причин задерживаться здесь до полуночи. Тем более что метро уже закроется через час, а наша благотворительная деятельность по спасению мира не покрывает расходов на такси, – попытался пошутить я.
Маал и Грукс молча косились на графики на мониторах.
Было что-то пугающее в идеальной работе СИИ.
Мы словно выпустили могучего джинна из бутылки, но вместо того, чтобы выполнить три наших желания, он равнодушно наблюдал за нами, еще не решив, как поступить – и плевать он хотел на наши запросы и желания.
Общую обеспокоенность озвучил Маал и шутливо обратился ко мне:
– Ямай, я, конечно, понимаю, что мы гении и что гениям не свойственно совершать ошибки, но как-то уж все слишком гладко прошло. – Тут, как мне кажется, – одно из двух: либо наша Система ИИ молотит впустую и не работает, а только нагружает процессоры, либо мы чего-то не понимаем, потому что не может ИИ так идеально функционировать при том уровне программирования, который мы задали. Ну должна же она хоть где-то лагать! – растерянно добавил он.
Своим молчанием вместо ответа я лишь подтвердил его сомнения и снова бегло взглянул на мониторы – все в норме. В идеальной норме.
– Ну, Маал, значит на самом деле мы нобелевские лауреаты, только пока не знаем об этом, – прервал я затянувшуюся паузу и ободряюще похлопал его по плечу.
Грукс, который обычно не упускал случая, чтобы подколоть Маала, сосредоточенно произнес:
– Шеф, вынужден согласиться. Здесь точно происходит какая-то «неведомая логическая ошибка», только я не понимаю, в чем тут может быть дело.
– В чем здесь дело, мы будем разбираться завтра с утра, – безапелляционно заявил я, – а сейчас всем пора отдыхать. В конце концов нам нужно решить, как спасти Цивилизацию, а не изучать способы ее спасения. Все по домам. Сбор завтра в лаборатории в 9.00. Маал, по дороге на работу заскочи в магазин и купи молотых зерен – кажется, наш кофейный запас был сегодня исчерпан.
Маал молча кивнул, и парни задумчиво побрели к выходу из лаборатории, привычно натягивая на лицо респираторы. Находиться на улице без них уже было опасно.
Слегка толкнув дверь плечом, Грукс вышел в тускло освещенный коридор теперь уже бывшего и ныне заброшенного бизнес-центра и бодро зашагал к лестнице, оставив все свои мысли и переживания за упруго захлопнувшейся за спиной дверью в лабораторию.
Перед выходом Маал немного замешкался и по инерции чуть не влетел в уже закрытую дверь. Он снова обернулся, бросил взгляд на мониторы, задумчиво посмотрел на меня, будто собираясь что-то сказать, но вместо этого тихо вздохнул, махнул мне на прощание рукой и вышел.
Я остался в лаборатории один.
На мониторах мерно покачивались волны графиков. Диоды индикаторов нагрузки успокаивающе подмигивали зелёными огоньками, а монотонно жужжащие вентиляторы будто гипнотизировали, внушая, что все хорошо.
– Ну, СИИ, надеюсь, ты спасешь наши безнадежные души, – устало сказал я и тоже направился к выходу.
Внезапно компьютеры синхронно взревели вентиляторами и затихли. Мониторы погасли. Лаборатория погрузилась во тьму.
Я замер. Бывает, что тишина пугает сильнее, чем внезапный грохот. По спине пробежал холодок. Я осторожно осмотрелся, но ничего не было видно. Наступила абсолютная темнота.
Я на ощупь дернул ручку двери, осторожно вышел из лаборатории и с облегчением захлопнул за собой дверь.
Тусклый свет и привычные очертания коридора несколько привели меня обратно в чувство, однако ощущение неведомого и тяжелого взгляда не покидало. Я понял, что в лабораторию сегодня уже точно не вернусь.
Мне было бесконечно интересно, что же произошло с СИИ и почему, но ощущение опасности, которое исходило из лаборатории за моей спиной, было настолько велико, что никакое любопытство не заставило бы меня туда вернуться. Я напряженно вздохнул и твердыми шагами направился к выходу.
Снаружи едкий запах гари будто языками кислого пламени обжег горло. Я поспешно надел на лицо маску респиратора. Воздух в лаборатории хорошо фильтровался. Но вот на улице уже невозможно было просто дышать.
Глоток ядовитого воздуха, точно ушат холодной воды, отрезвил меня и привел мысли в порядок.
– А что, собственно, произошло? – размышлял я. – Да ничего особенного!
Произошло именно то, что и должно было произойти, – мы где-то допустили просчет, и вся наша система рухнула. Да, немного стабильно поработала и все равно, что называется, «упала». Что уж себя обманывать, буду абсолютно откровенен, именно такой итог я и ожидал. Глупо было бы надеяться, что программа, написанная «на коленке» за неполных три месяца, вдруг сработает и вмиг спасет человечество.