Янмэйская охота. Том II
Шрифт:
– Тогда он! Он – владыка!
– Благодарю вас, – сказал Франциск-Илиан и с поклоном развел руками.
Никаких комментариев не требовалось. Над залом повисла тревожная тишина.
– Внесите в протокол, – выдавил судья Кантор, – ни один свидетель не опознал владыку Адриана.
– Что?.. Как?.. – рыбаки выпучили глаза. – Мы ж того! Мы видели!..
– Вы видели мундир, который затмил остальное. Владыка Адриан был на втором портрете – сидящий с пером в руке. А четверо в мундирах – просто имперские генералы.
– Но
– Дурачье! – взревел Бонеган. – Я вам покажу, слепые кроты!
– Требую порядка в зале! Советник имеет еще вопросы?
– Конечно, ваша честь. Однако наступает восьмой час. Я охотно отложу остальные вопросы, чтобы более не утомлять ее величество. Сегодня мы оканчиваем на следующем выводе: некто в шутовском колпаке ударил ножом кое-кого в генеральском мундире. Только это достоверно следует из показаний рыбаков, и ничего более.
Едва заседание окончилось, Мими обернулась к Эрвину, сияя от радости:
– Хочу праздничного кофе с праздничным пирожным! Я знала, что Менсон невиновен! Начала суд, чтобы очистить его имя, – и это случилось!
Строго говоря, оправдание Менсона сулило Эрвину гораздо больше проблем, чем казнь. Но такова была сила судебной драмы, что Эрвин проникся состраданием к главному герою и теперь радовался вместе с Мими.
– До оправдания еще далеко, ваше величество. Но пророк разбил фундамент обвинения – без этих свидетелей оно недолго выстоит.
– Скажите, что я была права, устроив суд в Палате! Ведь права же, да?
Ворон Короны возник подле Эрвина:
– Милорд, нужно сказать пару слов наедине.
– Прошу простить, ваше величество.
Поклонившись Минерве, он пошел вслед за Марком. Выбрав уединенное место подальше от глаз и ушей, Ворон сказал:
– Милорд, у нас имеется затруднение.
– Никакого затруднения, Марк. Я приказывал добиться справедливости – и вы это сделали. Дали Менсону шанс, он его использовал – теперь мы знаем, что он невиновен.
– Вы были правы с самого начала, а сейчас – ошибаетесь. Это Менсон убил Адриана. Теперь я не питаю ни капли сомнений.
– Как вы сделали такой вывод?
– Пока все слушали альмерских дурачков, я следил за Менсоном. Он выдал себя с головой. Если он не убивал, то, значит, рыбаки лгут. Почему он не закричал: «Вы лжете, сучьи дети»?
– Ну, порядок в суде…
– Менсону чхать на порядок! А он не только не закричал – не выронил даже шепотом. Молчал, как рыба, и хлопал глазами. Дважды отводил взгляд: когда рыбаки сказали про удар в спину, и когда я – про колпак. Он был там, в колпаке, с ножом, он заколол Адриана!
– Но рыбаки не опознали владыку…
– Хитрюга шиммериец запутал их. А они правы во всем! Они же опознали генеральский мундир! В том чертовом поезде был лишь один генеральский мундир – на владыке! Старший
Эрвин встряхнул головой.
– То есть, на следующем заседании вы намерены…
– Милорд, прошу вашего решения. Я не намерен больше сдерживать себя. Менсон – подлый убийца, я хочу затянуть петлю на его мерзкой шее. Но он убил вашего врага. Возможно, спас вас от поражения. Милорд, что вы скажете, если я уничтожу его?
– Как и прежде, Марк, я хочу справедливости. В той войне я одержал семь побед – а мог одержать восемь. Чего я желал Адриану – так это суда и смерти на плахе, а не от рук паяца-безумца. Если Менсон виновен – расправьтесь с ним.
Ворон Короны потер ладони:
– Можете рассчитывать на меня, милорд.
– Однако не мешайте ему говорить. Он и его свидетели должны иметь полную свободу действий.
Меч – 4
15-20 мая 1775 г. от Сошествия
Уэймар
В большинстве городов рынки работают раз в неделю – по субботам или воскресеньям, зависимо от местных порядков. Крестьяне и ремесленники, привозящие на рынок свой товар, не могут тратить на торговлю больше дня в неделю.
Уэймар – портовый город, и здесь дело обстоит иначе. Суда швартуются каждый день, прилавки не пустеют никогда, взамен проданного товара тут же поступает новый. И стоят за прилавками здесь не ремесленники да крестьяне, а опытные торгаши. Одним из которых понемногу становился Джоакин Ив Ханна.
Он работал на пару с Луизой уже почти неделю. Теперь он помнил цены большинства товаров, знал главные достоинства каждого, умел выставить их напоказ. Джо не опускался до вранья, но уже и не отпугивал покупателей излишней честностью. Говорил:
– Товар перед вами. Смотрите сами, чего он стоит.
Если пытались торговаться, он отвечал:
– Спорить не люблю. Возьмете пару – немного скину. А один товар не стоит торга.
Если спрашивали его мнения или совета, говорил коротко, в двух словах выражая главное свойство:
– Надежная вещь, послужит.
Или:
– Дешевая штука.
Или:
– Красивая. Берите.
Он нравился покупателям. Немногословная речь и открытое широкое лицо, и трехпалая ладонь выдавали честного солдата. Джо отличался от ушлых торговцев, занимающих большинство прилавков, и люди верили ему. Даже те, кто поносил его в первый день, теперь говорили добродушно:
– Да уж, тогда ты дал маху.
Он отвечал:
– Виноват. Я учусь.
И действительно учился. Луиза часто хвалила его, сам же он осознал успех, когда одна барышня решила купить стеклянный кувшин – тот, с трещиной. Дамочка имела зоркий глаз, быстро заметила изъян и принялась торговаться: