Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Переводчица отошла и встретилась с Милли, которая направилась к Седому.
Переводчица. Ффройляйн Хейман хочет с вами поговорить.
Седой (его окружили рабочие). Пожалуйста, послушаем. Она по-нашему понимает?
Милли (грустная улыбка). Нихт понимает.
Рабочий. Ох, и девушка же как ляля!
Переводчица. Фффройляйн Хенман ххочет ссказать ннесколько сслов. Она пппп..
Седой (ласково).
Переводчица(зарделась). Я ппопытаюсь. Оннна (поет) просит слова.
Седой. Вот и красота! Хоть сразу под венец!
Милли подходит к Францу.
Милли. Они нас оскорбили, Франц.
Франц радостно бросился к Милли.
Франц. Нет, дорогая моя, они хотят вставить мне новые глаза!
Милли. Окуляры? Зачем окуляры?
Франц. Не окуляры, а глаза. Мои старые глаза не видят дороги. Нужно вырвать их и поставить глаза какого-нибудь комсомольца.
Милли (жалобно). Я не понимаю, Франц. Вы, кажется, хотите сделаться коммунистом?
Франц. Они хотят, чтобы я увидел то, чего еще нет. Чего не знает заводская практика. Чего не было в мире и что — неизвестно, будет ли. Мне нужны глаза.
Милли. А… это больно?
Франц. Очень больно, Милли. Я говорю то, что я знаю, а они — то, во что верят. С каких это пор я ставлю веру выше знаний?! Лотерею…
Милли. Кстати, переводчица не знает, есть ли у коммунистов любовь!
Франц. Девушка моя, это глупость! Думайте о глазах, а не о сердце. Я вот поеду в отпуск домой. Поживу немного в моей старой Германии. Попытаюсь осмотреться. От нас здесь требуют немного большего, чем сама техника, — требуют новых глаз. Найду ли я в себе честность возвратиться сюда?
Милли (испуганно). Вы скоро уезжаете?
Франц. Да, скоро!
Милли (жалобно). А я? Мне нельзя вас потерять. Немецкая девушка…
Франц (прерывает). Бойтесь потерять самое себя, Милли!
Тем временем собрание фракции закончилось, Милли подходит к Венгер, доверчиво обнимает ее.
Милли (робко). Моя милая фрау… я — немецкая девушка… я живу у вас и думаю, что это — край света… Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас? Скажите мне всю правду. Есть ли у коммунистов любовь? Или так себе — просто лотерея? (Тихо.) Мне хочется любить… (Всхлипывает.)
Франц выбегает.
Седой (к переводчице). Переводи скорее. Видишь, неувязка.
Переводчица(зарделась). Нне ххочу!
Седой. Что такое — не хочу? Переводи!
Переводчица. Ффрройляйн Хххейман ггговорит…
Седой. Пой же, пой!
Переводчица(пробует петь). Фройляйн Хейман говорит глупости…
Рабочий-немец(равнодушным тоном). Фройляйн интересуется, есть ли у коммунистов любовь!
Венгер смеется, обнимает Милли.
Седой. Нет никакой любви. Тридцать лет живу со своей старухой и ни разу не слышал о любви!
Венгер. Обязательно есть! Как же так!
Седой. От членов партии слово имеет секретарь партийного комитета, товарищ Венгер.
Волна аплодисментов.
Венгер. Человек сам добьется нужного ему класса. Мне кажется, что товарищ Франц много увидит в сегодняшней Германии. А Германия не является лучшим исключением в капиталистическом хозяйствовании. Вспомним тезисы исполкома Коминтерна. Хорошо, говорит директор завода. „Не нужно, говорит, летать в облака“. Правильно говорит главный инженер завода. „Мы, говорит, не прожектеры, а практики“. Хорошо, по-молодому волнуется инженер электросварочного цеха. Но маленькую деталь они выпустили из своего поля зрения, Все выпустили. Хотя говорим мы о ней нередко. Напомню товарищам директивы партии: „Догонять в основном, перегоняя на отдельных участках“. Из этого исходят социалистические темпы. У товарища Гвардии — правильный капсуль! Как ставит партия вопрос о реконструкции или о строительстве новых заводов? Социалистические темпы — вот главный рычаг! Руководство завода не надеется на наших рабочих? Хочет допускать к новым машинам не сразу? Мы взялись руководить государством сразу! Наш заводской отряд рабочего класса с честью возьмется и за новые машины! (Аплодисменты.) Но как говорит партия о покупке машин за рубежом? Мы не имеем права покупать то, что мы можем на данном этапе сделать сами! И ежели трест решил купить завод, то мы должны послать туда нашего рабочего — пусть он посмотрит, не можем ли мы сами его построить. Мы предлагаем для этой цели кандидатуру товарища Гвардии, который знает немецкий язык. (Аплодисменты) Поезжай, товарищ Гвардия, посмотри, свяжись с рабочими того завода и потом расскажешь обо всем нам. Возможно, мы и сами сумеем его построить?
Уголок с разной публикой. Рабочий приют (место, где человек может целый день пить одну свою кружку пива и падать на стол от голоду. Замаскированное убожество. То, что не замаскировано, сразу же прячут за пышный фасад капиталистической жизни!). Оркестр заканчивает мелодию — все, как в хороших ресторанах. Пары, танцевавшие между столов, садятся на места. Сцена для выступлений. Возле стола сидит Карл, пожилой рабочий со шрамом на лице. Очки. Трубка. Напоминает Седого. Рядом с Карлом — молодой человек.
Молодой. Никакого собрания нам не разрешат. А соберемся — арестуют.
Карл. Жаль. Нам нужно собраться. У нас будут гости. Из СССР.
Молодой. Может, собраться в лесу? За городом?
Карл (смеется). Романтики тебе захотелось? Может, посоветуешь еще собраться на кладбище, под крестами?
Молодой. Как же обойти полицейский запрет? Вы все шутите!
Карл. Из шутки, может, и дело выйдет. Ты любишь танцы?