Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Свирид Гаврилович(надевает очки). Постойте! А ну, не двигайтесь. Голову вот так. Чуть сюда. (Долго всматривается.) Максюшка, сучий ты сын!.. (Кинулся обнимать, целуются накрест.) Да как же это я тебя не сразу признал? У тебя ж характер отцовский. Вылитый казак Иван, чтоб тебе пусто было! Ну-ну! К нам?
Максим. К вам.
Свирид Гаврилович. Вот Надюше будет сюрприз. Только предупреждаю, пальца в рот не клади. Откусит. И сказала — ни за что за тебя
Максим. А как здоровье Хомы Мартыновича?
Свирид Гаврилович. Живет. Один как перст. У меня хоть Надюша есть. А он теперь один. Вот везу его соловья к себе на курорт. Хома Мартынович двигается на один курорт, а его соловей — на другой, ко мне. Ты чуешь: впервые в жизни на семидесятом году сдурел старый Хома — на курорт едет! Соловья не на кого оставить. Его приемыш — Дуся — у нас на вокзале в буфете работает.
Максим. Значит, на Советскую власть жалоб нет!
Свирид Гаврилович. А что ж ты думаешь! Хому — на курорт, Свирид соловья к себе везет, чтоб не заскучал без компании. Максюшка в гости едет, домны юшку варят, солнце светит, люди веселые — разве ж это порядок! Разбаловались! Как послушаешь радио, что за границей творится — не дай тебе сусе-боже! А у нас что? Порядок. Тишина.
Максим. Ничего, Свирид Гаврилович. Понадобится — все припомните. Да как возьмете тогда что-нибудь этакое железное в руки — ого-го, еще как!
Свирид Гаврилович. Нет, негодящий я. Не гожусь никуда. Где уж мне железное в руки! Это не то, что бывало. Я и винтовку-то не подниму, И бок у меня простужен. И глаза к черту годятся. Да, Максюшка! Укатали сивку крутые горки…
Максим. А возле домны-то катаетесь?
Свирид Гаврилович. А что ж там хитрого? Навалил угля да мусору, рудой присыпал, — сиди и дуй. Потом затычку ототкнул — бежит чугунная юшка. Большого ума не надо. В печенках сидит эта чертова стряпня! Да!
Максим (смеется). Ничего. На пенсию вам переведем…
Свирид Гаврилович. Ты что это, Максюшка! Я тебе задам пенсию!..
Максим. Может, и вправду лучше на пенсию?
Свирид Гаврилович. Что ты смыслишь? Ты хоть возле домны-то стоял? Только не бреши, говори правду…
Максим. Стоял.
Свирид Гаврилович. Не люблю домну. Грязно, мастерства никакого. Лучше уж в конторе на машинке печатать, ей-богу. Сам решил перейти на пишущую машинку. Да! Как думаешь?
Максим. Из вас выйдет машинистка, Свирид Гаврилович. А мне домна еще не надоела.
Свирид Гаврилович. Много ты понимаешь. Что такое домна, а ну, скажи?
Максим. Домна, уважаемый Свирид Гаврилович, — искусство!
Свирид Гаврилович. Вот и брешешь. Домна — это самовар из кирпича, повыше церкви. Заместо воды — чугун… Многому ли в этих институтах научишься! Практика, Максюша, практика…
Максим. Я немного и работал.
Свирид Гаврилович. Где работал? На шихтовом дворе? Метлой?
Максим.
Свирид Гаврилович(так и подскочил). Цеха? Доменного цеха?! Такой молокосос! Ну и брешет будущий зятек! Максюшка, а?.. Врешь?
Максим (серьезно). Нет, правду говорю.
Свирид Гаврилович(с увлечением). Максюшка! Вот так интеллигент! Эх, кабы жив был Иван… Боже мой, и это тот самый хлопец! А ты говоришь — нет ли жалоб на Советскую власть! А ну тебя, Максим, — ты мне сердце растревожил… Шутка сказать — начальник доменного цеха!..
Максим. Я слышал, у вас директор на заводе новый.
Свирид Гаврилович. Новый? Старый-престарый, да еще исполняющий обязанности. Три квартала в году хворает. Целая коллекция хвороб, сроду я о таких не слыхивал… Временный он у нас.
Максим. И как — ничего себе человек?
Свирид Гаврилович. Что тут говорить! Разве директор такой должен быть? Наоборот! Строгий. Веселый. Справедливый. В галстуке. Сказал слово — отрубил. Прошел по заводу — муху слышно, молоко киснет. Вот как, Максим. (Выглянул в окно.) О, уже домна засветилась! Выпускают юшку. Молодцы мои хлопцы, не задержали. Скоро мы и дома. Надюша будет встречать. Правда, красивая картина, вон погляди, Максим? Что может быть краше вот такой домны, — прямо сердце радуется.
Максим. Не доходит до меня, Свирид Гаврилович, какой должен быть директор? Чтобы его все боялись или чтоб любили?
Свирид Гаврилович. Ну это, брат, целая наука. Да! Ты не скоро поймешь. Разве ко всем рабочим подойдешь с одной меркой! Бессовестные люди — пускай директора боятся, а совестливые — чтоб любили. Надо всех знать, от сторожа до главного инженера. Как живут, что едят, где жмет…
Максим. Небольшой опыт у меня есть.
Свирид Гаврилович. Куда твой опыт годится! Начальник цеха — это еще не директор завода. Тут надо такую тонкость подпустить, чтоб сразу людей увидеть. Чтоб от тебя ничто не укрылось. За путным директором весь завод пойдет, как войско за генералом. Слава богу, есть о чем порассказать, штук двадцать директоров пережил! (Посмотрел в окно, усмехнулся про себя.) Ну вот, первое дело, как новый директор появляется на заводе, а?
Максим. Наверное, поездом, а потом машиной?
Свирид Гаврилович. Угадал, поездом. Дней за пяток поперед него летит длиннущая телеграмма — еду, встречайте, международный вагон… А того и не знает, сучий кот, что с самого началу дал маху! Да!
Максим. Как маху дал? Что телеграмму послал?
Свирид Гаврилович. Что в международном вагоне едет. Понял? Ты возьми да в жестком плацкартном прикати. Да сойди с поезда потихоньку. Да переночуй где придется, да зайди на завод не директором, а хоть бы чернорабочим! Да, да — чернорабочим! И послушай, что люди говорят, чем болеют, на кого жалуются.