Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)
Шрифт:
Царевна протянула руку к шару, но коснуться не осмелилась.
– Поразительно, - выдохнул Элдарет.
– Просто невероятно.
– Он в покое, - проговорила Гелананфия.
– Совсем не такой, каким описывала его Изомира - полным безумной муки. Он, кажется...
– Исцеляется?
Царевна улыбнулась.
– Именно так. Выздоравливает.
– Потому что завет не разрушен, - промолвил Элдарет.
– Гарнелис едва не погубил его, но круг остался сомкнут. У Авентурии новый самодержец. Тебя
– Боги, что это были за дни, - вздохнула она.
– Я-то думала, что приму корону старухой, после кончины Гарнелиса и Галеманта. Не так рано. Готова ли я?
– Гела, милая, успокойся. Готова, конечно. Как ты успокаивала этих перепуганных чинуш повзводно - да у тебя дар от рождения.
– Можешь смеяться, но так и есть. Хотя горестей еще хватает. Сколько я понимаю, победоносные мятежники Танмандратора рвутся к столице, чтобы обратиться к царю. Вот это будет любопытно.
– Они твои союзники, - усмехнулся Элдарет.
– Боги, да уж надеюсь! Потом надо мириться с замфераями. И выяснить правду насчет мнимых посредников, которые так удачно сгинули. Надо допросить эту злосчастную Изомиру... если я буду в силах ее вынести.
– Обязательно быть к ней такой жестокой?
– Да! И не смей ее жалеть! Она убийца, она опасна, и немного безумна, а покамест она живет за мой счет вполне привольно! И не хочу я о ней сейчас думать.
– Гелананфия обернулась к нему, стиснув его руки, вглядываясь в дорогое, изборожденное морщинами лицо.
– Элдарет, мне наплевать на обычаи. Наплевать, что ты не подходящий князь подобающего рода. Когда я стану царицей, я выйду за тебя замуж.
От стиснул ее в объятьях и поцеловал.
– Ваше величество, - произнес он с полушутливой серьезностью.
– Я к вашим услугам до конца моих дней - как друг, советник и любовник, как воевода, прознатчик, посол и снова любовник, - кто угодно. Но как муж никогда. Я не желаю быть царем.
– Ох...
– Ответ его застал царевну врасплох.
– Я думала... мне казалось, что единственным препятствием оставалась воля моего отца. Как же я глупа.
– Не стоит. Мне давно следовало прояснить этот вопрос.
– Но Элдарет, ты мне нужен!
– вспылила вдруг Гелананфия.
– Не оставляй меня править в одиночку!
– Гела...
– Если ты не можешь поддержать меня, может, лучше тебе вообще уйти!
Теперь уже на его лице отразилось смятение и боль.
– Не убивайся так, я тебя прошу. Ты моя единственная любовь. Но жениться, сидеть с тобой рядом на престоле - я буду смотреться нелепо, как разодетая жрецом псина. Проси от меня чего хочешь, только не этого.
– Боги...
– Царевна прислонилась к стене. Шар издал нечто вроде вопросительного звона: "Ммм?".
Гелананфия была так ошеломлена и обижена, что, как ни легко было ей простить любимого, она решила помучить его немного в отместку.
– Ну ладно, как пожелаешь. Мне следовало догадаться, что тебя на месте цепью не удержишь. Вместо твоей руки приму твое сердце. Зазудели пятки,? Вот и отправляйся в Эйсилион, привези мою мать и братца Венирриена. Передай им, что можно возвращаться домой.
– Прочла их Гелананфия?
– спросил Сафаендер, подняв, наконец, голову от разложенных писем.
– Да, - ответила Танфия.
Они сидели на выходившей во двор широкой тенистой веранде. Плясали на солнце струи фонтана, веранда была увита лозами и уставлена горшками с папоротниками, так что переход между домом и садом был незаметен. Трудно было поверить, что после битвы прошло всего пару дней.
– Она сказала, что разницы тут нет. Изомира достаточно долго прожила с Гарнелисом, чтобы не опасаться за свою жизнь. А он просил ее о помощи, когда она его убила.
– Смягчающих обстоятельств она не видит?
– Нет. Изомира - тоже. Я с ней снова виделась, и она настаивает, чтобы ее держали в тюрьме, что она там вполне счастлива, она это заслужила... Боги, я теперь ее еще десять лет не пойму! В общем, я подумала... если ты решишь написать пьесу или роман о последних днях царя Гарнелиса, письма Имми тебе помогут.
– Написать бы следовало. Когда-нибудь я за это возьмусь. Но не сейчас.
– Почему?
Всякий раз, когда поэт запинался, мрачно глядя в никуда, девушке страшно становилось представить, что же ему мерещится.
– Слишком близко. Я никогда не писал прежде о том, что касалось меня самого. Как могу я слепить пьеску из того, что меня едва не погубило, а потом смотреть каждый вечер, как ее разыгрывают на сцене?
– Прости. Глупый был вопрос.
– У твоей сестры хороший стиль, - заметил Сафаендер. Он откинулся в кресле и рассеянно взъерошил черные с серебром волосы.
– Но я не могу воспользоваться тем, что она пишет, потому что это ее история - не моя. Было бы бесчестно выдать ее труд за мой. Ее письма следует издать в нынешнем их виде, поведать людям, что же случилось в Янтарной цитадели. Я это устрою.
– Ох...
– Танфия улыбнулась.
– Замечательный ты человек, знаешь.
– Честный - может быть. Замечательный? Едва ли.
– Саф...
– Танфия уже догадалась, о чем он заговорит теперь.
– Я мог бы написать поэму о юноше, который лишился всякого страха, потому что знал о близкой смерти, и все же не боялся ее. Который увел своего коня с поля боя, лишь бы не подвергать его опасности. Который погиб, спасая жизнь труса.
– Это стало бы прекрасным памятником. Только не надо себя мучить.