Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)
Шрифт:
– Хватит!
– воскликнула женщина. Ее паутинно-тонкая вуаль намокла от слез.
– Это лишь видение, - резко проговорил мужчина.
– Лишь виденье?
– эхом отозвался провидец, и холм провалился в бездну.
– Внимайте, господин, - ясновидящий указал на колодец, - это предназначено вам.
Во втором видении была тьма. Снова черное зеркало воды прыгнуло им в лицо, но свет не вспыхнул за ним - только влажная, живая тьма.
Не было откровений. Не двигались армии, людские или бхадрадоменские. Не рушились крепости, не раскрывались в подземных логовах зловещие тайны, не заключались союзы. Только это
Ночь.
Взмыленный конь - чалый мерин с темной гривой и хвостом, той породы, что предпочитают сеферетские дворяне. Всадник жмется к его крупу, и разлетаются на ветру плащ и длинные волосы. Стучат по грязи копыта, конский храп смешивается с дыханием всадника - жарким, загнанным, отчаянным.
– Куда он спешит?
– прошептала женщина.
– Предупредить их, - донесся в ответ голос провидца, рваный, точно отражение мыслей самого всадника.
– Тех, кто еще не знает. Надо предупредить - горе, мрак, но они же не поверят, они не знают! Надо дойти. Помощь. Но я скакал всю ночь, конь загнан, а оно преследует... Они не позволят мне дойти. Но я сдамся. Иначе нельзя. Или так, или смерть...
Конь спотыкался, оскальзывался на мокрой траве и грязи. Всадник с трудом удерживался в седле. Ветви над его головой сплетались, как руки, деревья образовывали живой туннель, а позади, медленно нагоняя и подгоняя всадника, мчалось в небе черное семя.
Мужчина-элир вздрогнул, захваченный азартом гонки.
Конь споткнулся и встал, дрожа всем телом. Всадник оглянулся, хватая воздух ртом - все тихо, только капли падают с листьев. Может, они обогнали тварь? Может...
Не только элиры, но и сам провидец ощутил всплеск его ужаса. Небо обрушилось, сквозь полог ветвей рванулось к ему нечто, сгусток тьмы весь из горящих глаз и когтистых крыльев. Пронзительно заржав, лошадь понесла.
Еще пару мгновений всадник оставался в седле. Потом кинжально-острые когти впились ему в плечи, со страшной силой сдернув с коня. Мгновение паники, падение в водоворот кожистых перепонок и немыслимой тухлой вони. Где-то на краю поля зрения мелькнул хвост удирающей лошади. "Хотя бы конь уцелел", была последняя мысль всадника. А потом, пресекая последний хриплый вопль, зубастый клюв вонзился в шею и вырвал всаднику глотку.
Темная туша скорчилась над своей добычей, валяющейся на лесной тропе. Сцену охватила неровная круглая рамка, еще секунду она держалась на дне колодца, а затем померкла, оставив лишь мутный хрустальный круг.
Придя в себя, провидец, как обычно, обнаружил, что чуть не выпал из кресла. Слюна стекла на плечо, замарав одежду, серебряное мерцание угасло. Провидец чувствовал себя очень старым, съежившимся, сморщенным в жаркой скорлупе одеяний.
Молчание затягивалось. Ясновидец не видел лиц элиров. и не нуждался в этом - он и так чувствовал их потрясение, их неизбежные вопросы. Мужчина держался пред лицом видения, точно стена; женщина, как ива, гнулась под его ударами. Но теперь они приходят в себя. И будут злиться, потому что не увидели ничего путного.
– Провидец, - потребовал мужчина, - объясни, что мы видели. Что это было - истина, бред, предупрежденье?
– Я говорил вам, - выдавил провидец, - я не могу объяснить, потому что не знаю, что вы видели.
– Ты лжешь! Как связаны первая сцена со второй?
– Прекрати, - укорила его женщина.
– Нам не следовало приходить. Этот способ ненадежен. Смотри - ему плохою
Она обошла колодец, чтобы помочь провидцу выпрямиться, поднесла к его губам флягу со сладким элирским вином. Он был благодарен за ее помощь, но теперь, когда видения ушли, он куда больше бы хотел, чтобы клиенты ушли.
– При чем тут бхадрадомен?
– настаивал мужчина.
– Бхадрадомен изгнаны или уничтожены. Как бы не были связаны оба виденья, это все людские горести!
– Голос его был легок, точно дуновение эфира, но отнюдь не мягок. В нем сквозил холод промороженых камней.
– Видения не подчиняются мне, - жестко ответил провидец.
– Я не знаю, что вы узрели. Я не просил вас приходить, и я предупредил о границах, которые ставит мое мастерство. Не так ли?
– Так, - согласилась женщина. Сквозь вуаль проглядывали черты ее лица - в них читалось беспокойство.
– Но театр, провидец! Они разрушали Старый царский...
– Не будем о видениях! Мы договорились.
– Но зачем людям губить столь древнее и прекрасное строение, когда они так им гордятся?
– воскликнул мужчина.
– Это безумие.
– А это было?
– спросила женщина.
– Хватит!
– рявкнул провидец.- Вы купили мой товар. Теперь ваши видения в вашей ответственности, не в моей. Вот и убирайтесь с ними!
Элиры отшатнулись, потрясенные на мгновение.
– Пусть будет так, - тихо произнес мужчина.
– Если мы запросили больше, чем ты способен дать, мы приносим извинения. Благодарю.
Обернувшись, он бросил пару изумрудных дисков в горку бутылей с дорогими винами и тонких шелков, которой расплатились пришлецы.
– Очевидно, это целиком и полностью людские неурядицы, - заметил он. Нас они не заботят.
– Нет?
– переспросила женщина, подхватывая его за локоть.
Провидец наблюдал, как отворяется дверь, как две фигуры в одеждах цветов сумерек уходят в ночь.
Когда элиры скрылись из глаз, ясновидящий поднялся и откинул занавесь, скрывавшую ножки его кресла. Под креслом пряталась золотая клетка, а в ней находилось существо, сходное с человеком, чуть более локтя ростом. Кожа существа имела цвет серебра. Оно записывало что-то тростниковым перышком на листе пергамента знаками, ведомыми лишь самому существу и провидцу. Клетка служила ему для защиты - некоторые клиенты пытались причинить существу вред. Завидев провидца, создание отворило клетку и вышло.
– Все мои премудрости записал?
– устало поинтересовался провидец.
– О да, - с поклоном ответил его среброкожий спутник.
– Прочитать сейчас?
Провидец вздохнул.
– Я сказал что-то любопытное?
– Снова эти игры...
Секретарь пожал плечами, изучая свои записи. У провидца скопился уже не один тюк таких вот записей, сделанных тайнописью, на случай, если они попадутся на глаза непосвященным. Прежде он часами мог изучать их, пытаясь найти в собственном бреду объединяющее начало. Теперь он забросил это занятие - не потому, что оно не давало плодов, а потому, что плодов находилось слишком много. Но записи он вел все так же аккуратно. По привычке.