Янтарное море
Шрифт:
Петерсон пытался остановить его, но через минуту сам разражался бранью:
— Что же, они считают, что мы недостойны их забот?
«Братья» помалкивали. Они понимали, что их подопечные побаиваются и за себя. Если англичане не пожелали рисковать ради Вилкса, то где гарантия, что они помогут остальным?
Настроение в отряде было хмурым и оттого, что чувствовалось приближение голодовки. Лес был еще пуст, он не мог прокормить человека. Птица села на гнездовье, звери скрылись, ни следа, ни лежки нельзя было усмотреть на подсушенной земле. А уходившие на добычу продуктов «братья» все чаще возвращались с таким мизерным «подаянием»,
Лидумс опять принял руководство отрядом. Петерсон все чаще поговаривал о том, что ему пора бы отделиться с Делиньшем, а Вилксу оставить для работы на рации Графа. И Делиньш почти совсем согласился покинуть своего бывшего учителя.
В это время Вилкс надумал передать англичанам радиограмму о морском флоте, базирующемся в Лиепае.
Этой радиограммой он собирался и напомнить о себе и в то же время слегка отомстить англичанам. Пусть потом раздумывают, какие неоценимые сведения получили бы они, если бы вывезли Вилкса к себе. Вот, мол, вам, я и не то еще знаю, а захочу — скажу, не захочу — промолчу!
Когда он показал свою «достоверную» информацию, полученную от того самого рыбака, что вывозил их на рандеву, Лидумс дружески посоветовал не передавать ее. Слишком она была сомнительна.
Но Вилкс заупрямился, и Лидумс отступил.
В эти дни работала только новая рация Петерсона, на которой тренировался Граф. Дальше перебранки с Лондоном по вопросу о том, почему англичане не встретили Вилкса, дело не шло. Все очень внимательно следили, как передает свою радиограмму Вилкс.
К вечеру двое из «братьев» отправились за продуктами. Вилкс сидел за столом в бункере и упрямо шифровал свою радиограмму. Лидумс лежал на нарах, недовольно наблюдая за ним. Эгле, Петерсон и Граф играли в карты. Кох, по обыкновению чертыхаясь, готовил весьма скромный ужин. Юрка стоял на посту, лениво поглядывая окрест и наблюдая, как постепенно уходит свет. Вот уже на самых вершинах сосен медленно тает золотой отблеск солнца.
Вдруг оба «брата» промчались с пустыми мешками мимо Юрки и, крикнув в один голос: «Синие»! — нырнули в бункер. Юрка прислушался.
В лесу потрескивали сучья, где-то далеко взвизгнула собака, как взвизгивает всегда, напав на след. Юрка опрометью бросился за «братьями» в бункер.
Там творилось что-то невообразимое. «Братья» хватали оружие. Эгле, совершенно потерянный, почему-то совал в свой рюкзак миски и ложки. Вилкс, разорвав шифровку, пытался проглотить ее, но перепутал сорта бумаги, эта была быстро воспламеняющаяся. Потом он догадался, наконец, вытащил ее изо рта, поднес к сигарете, бумага вспыхнула и растаяла, и Вилкс бросился к выходу. Лидумс ухватил его сильной рукой за полу пиджака и удержал.
— Стоять! — крикнул он.
Петерсон вытащил пистолет, но руки у него так дрожали, что он никак не мог снять пистолет с предохранителя. Граф, уже вооруженный автоматом, помог ему. Лидумс, выждав, чтобы все привели оружие в порядок, приказал:
— Без моей команды не стрелять! Собрать личные вещи и оставить лагерь! Отходим на юго-восток, в направлении Энгурского массива. Прикрывать отступление остается Граф. В случае появления собак, стрелять сначала в собак, потом в проводников! Делиньш, возьми радиостанцию. Пошли!
Они едва успели покинуть бункер, как из лесу донеслась громкая команда:
— Левый фланг, подтянись!
Эта русская команда, смешанная с латышской речью, прозвучала так близко, что Эгле сразу выронил свой сверток, — он нес две шубы — свою и Вилкса. Петерсон, побелев от страха, рванулся было в сторону, но Кох взял его под руку, зло шепнув:
— Слушай не их команду, а Лидумса! Он выведет!
Прикрываясь кустарником, бежали, что есть сил, стараясь в то же время, чтобы под ногой не треснул сучок. «Синие» шли медленно. Они, как видно, еще не подозревали, как близко от лагеря находятся, вероятно, прочесывали лес вслепую.
Лидумс отводил свою группу по широкой дуге, стремясь зайти в тыл чекистам. Пробежав с километр, услышали стрельбу. По-видимому, чекисты наткнулись на покинутый лагерь и теперь обстреливали его, не решаясь атаковать.
Граф молчал. Беспорядочная стрельба советских автоматов продолжалась довольно долго. И вдруг заговорил «штурмовик» Графа. И сразу усталые, запыхавшиеся люди ускорили бег: голос «штурмовика» мог означать одно: чекисты нащупали след отступающих.
«Штурмовик» Графа то замолкал, и тогда Вилкс шептал побелевшими губами молитву, то вдруг начинал бить где-то в другом месте, все удаляясь и от лагеря и от отступающей группы, и Вилкс напряженно желал здоровья и счастья храбрецу, отводившему на себя беду. Вилкс чувствовал себя все хуже и хуже, снова заныли ноги, с трудом сгибалась поясница, а он все не осмеливался бежать во весь рост, как делали это другие. Правда, Делиньш, догнав его и поняв, что Вилкс бежит из последних сил, взял мешок и автомат учителя. Когда, наконец, Лидумс тихо сказал. «Привал!» — Вилкс был едва жив от усталости и боли.
После короткого привала Лидумс повел группу дальше, оставив Делиньша на условном месте ожидать Графа, если тому удастся уйти от облавы.
Вот они идут уже два часа, три часа, а за ними такое же безмолвие, как и впереди. И наконец, Лидумс отдает приказ:
— Отдых!
Они бежали, шли и чуть ли под конец ни ползли, и оторвались от чекистов километров на двадцать. И сейчас Лидумс деловито распределял посты, разрешил Коху развести небольшой огонь, благо лес был так густ, что, казалось, тут и руку не просунуть. Все были голодны, все устали, но больше всех, пожалуй, изнемогли Вилкс, Эгле и Петерсон.
Петерсон лежал в кустах, полумертвый от усталости. Но едва он услышал чьи-то шаги, как выхватил пистолет и чуть с испуга не застрелил Делиньша, приведшего с собой Графа. Граф, которому пришлось пробежать чуть ли не вдвое большее расстояние, рассвирепел и отобрал у него оружие.
Кох, вздыхая об оставленном в лагере готовом ужине, собирал захваченные второпях продукты. По расписанию тревоги «братья» были заранее предупреждены, кто и за что отвечает. Но продуктов было мало, да и собрать их не успели, и теперь оставленный в лагере ужин казался «царским». И неизвестно было, что ожидает их дальше.
Скромный ужин еще не был готов, когда над лесом в ночной тишине вдруг зарокотал «кукурузник» И Вилкс, и Петерсон помнили эти легкомоторные русские самолеты еще со времени войны. Петерсон, решив, что «кукурузник» разыскивает их, схватил плащ Делиньша и накрыл им огонь. Но «кукурузник», видимо, не заметил среди мохнатых елей маленького костра и улетел. Остался только сожженный плащ.
Наконец кое-как поужинали, можно было ложиться спать. Правда, ночевка в лесу была менее удобна, нежели в теплом бункере, тут ни нар, ни постелей для них никто не приготовил. Зато можно было послушать Графа.