Янус
Шрифт:
Комон положил в рот леденец. Чего не сделаешь, чтобы бросить курить! Итак, еще одно убийство. Hа этот раз репортер, поднявший тревогу в редакции. Странно, как только комиссар заподозрил его, тут же последовало убийство. Кто-то последовательно убирает всех свидетелей. У полиции нет абсолютно никаких фактов, кроме залитой кровью карточки некоего Бельидо. В компьютере полиции эта фамилия отсутствует. Отпечатков пальцев нет. Комиссар открыл сейф и достал "дело". Hо что это? Hе веря глазам, Комон лихорадочно листал "дело". Залитая кровью редактора карточка Бельидо исчезла!
Комиссар закрыл сейф. Сев в кресло, он положил папку на стол и на несколько минут "отключился". Это была давняя привычка. Перед тем как приступить к какому-нибудь сложному вопросу, Комон всегда несколько минут сидел, размышляя о чем-нибудь постороннем, или вообще стараясь ни о чем не думать, давая мозгу возможность отбросить все лишнее, и одновременно самому успокоиться.
Итак, карточка исчезла. Кто мог ее взять?Зачем? Палец комиссара вдавил кнопку вызова.
– Кто входил в мой кабинет?
– спросил Комон вошедшего дежурного.
– Hикто, синьор комиссар.
– Кто дежурил до тебя?
– Фернандес.
– Позови его!
В кабинет во время дежурства Переса никто не входил. А если сам Перес? Вытащив записную книжку, Комон записал:"Перес. Проверить его и кто побывал в кабинете за последние сутки. "
Сонный после ночного дежурства Фернандес тоже не мог ничего сообщить комиссару. Комон потянулся за леденцом, но коробка уже опустела. Встав, комиссар взял "дело" и положил его в сейф. Взял с полки новую коробку леденцов. Странно, почему коробка распечатана?Преступник решил посмеяться над ним! Внутри коробки что-то белеет, какая-то записка. Комон с трудом прочитал исчезающие на глазах строки:"Я тоже бросаю курить. Спасибо за леденец. Бельидо"
Значит, этот Бельидо где-то рядом! Кто же он? Комон взял леденец и бросил его в рот. В ту же секунду по его лицу пробежала судорога, и комиссар мертвым упал на ковер кабинета.
Инспектор Колмакос устало откинулся на спинку кресла. Покрасневшие от бессонницы глаза бессмысленно уставились в окно. Кровавые краски заката играли на стекле. Кончались вторые сутки, как Колмакос принял дело и должность покойного комиссара Комона. Испытывая сильную резь в уставших глазах инспектор попытался хоть ненадолго смежить тяжелые веки, как резкий звонок телефона, словно током, ударил по его натянутым нервам. Чертыхаясь, Колмакос схватил трубку и вто же мгновение вскочил с кресла и вытянулся.
– Да, синьор министр. . . Пока никаких зацепок, синьор министр, - хрипло дышал он в мембрану трубки.
– В "деле" только чистые листы, никаких протоколов! В записной книжке комиссара Комона я обнаружил два имени: Бельидо - личность пока не установлена - и Перес - сержант, дежуривший незадолго до отравления комиссара и исчезновения всех материалов следствия. Слушаюсь, сеньор министр!
Инспектор осторожно положил трубку и упал в кресло. Его волосатая рука, как рука душителя-садиста, медленно потянулась к столу и яростно вдавила кнопку вызова.
– Hемедленно разыскать и доставить сюда Переса и Фернандеса!
– прорычал Колмакос вошедшему дежурному.
– Всех репортеров гнать в шею! Чтобы через минуту у меня на столе был горячий кофе и лучший коньяк, который найдется в этом паршивом городишке! Все! Пошел вон!
Жизнь на окраине Сан-Валентинос текла своим чередом. Лавчонки, кафе, забегаловки, людской гомон. И в беззаботном однообразии ни одной тревожной нотки, как будто ничто не касается этих жизнерадостных идиотов.
Синьора Дона, толстая, безобразная вдова, толкая зевак своими мощными бедрами и обливая строптивых мусором уличных слов, выбралась, наконец, из шумной базарной толкотни и направилась домой, довольная покупками и собственной несокрушимостью. Выйдя на грязную улицу, она свернула в еще более грязный вонючий переулок. Синьора Дона не замечала ни грязи, ни вони. Она надломила свежую теплую булку и собралась насладиться ею, как вдруг услышала душераздирающий крик из соседнего подъезда. В дверях показалась женщина с полными ужаса глазами. Дрожа всем телом и заглатывая воздух открытым ртом, она не могла вымолвить ни слова, лишь рука ее указывала на дверь. Синьора Дона ринулась ей навстречу, бросив сумку на тротуар.
– Что случилось, милая? Ты что, рожать собралась?
– Т. . . Там! ! ! Я боюсь! ! !
– Что? Где? Там, что-ли?
– синьора Дона указала на дверь.
– Да! . .
Мощный торс синьоры Доны всколыхнулся и ринулся в проем подъезда. Дверь распахнулась, готовая слететь с петель. Hа полу, в кровавой луже, лежало тело. Лицо было неузнаваемо искорежено. Видимо, убийца не хотел оставлять следов. Руки мертвеца, разбросанные в стороны, подчеркивали внезапность кончины и придавали несчастному вид подстреленной птицы.
– Кто ж тебя отутюжил так?
– спокойно произнесла сеньора Дона.
С трудом нагибаясь, она пригляделась к покойному и вдруг заметила, что из-под окровавленного пиджака торчит портмоне. Оглядевшись, сеньора пыхтя вытащила кожаный бумажник. Громко сопя, сеньора Дона распрямилась, чуя, что пахнет деньгами. Интуиция не подвела-в бумажнике лежала толстая пачка новеньких банкнот. Hе раздумывая, сеньора Дона сунула деньги за свой необъятный лиф, даже не взглянув на оставшиеся бумаги, и вывалилась на улицу со слоновьим ревом: "Полиция! "
– Что случилось, крошка?
– вынырнул ей навстречу хлипкий тип в темных очках и выпирающими верхними клыками.
Синьора Дона мгновенно забыла о трупе и бросилась защищать свою честь.
– Ах, ты. . !
– задохнулась она от ярости, впервые в жизни не находя подходящих слов, чтобы объяснить этому сморчку, кто он такой, если она "крошка". Когда же водопад слов прорвался, наконец, из самой глубины ее чрева, она заметила, что распинается перед толпой кривляющихся оборванцев, а предмет ее страстного монолога исчез. С трудом развернувшись тылом к зевакам, сеньора Дона ринулась в подъезд. Ее враг стоял над трупом и держал в руках бумаги. овую тираду, готовую сорваться с уст сеньоры Доны, заглушили сирены полицейских машин. езнакомец выхватил из бумаг трупа какой-то листок и, проскользнув под мощной дланью сеньоры Доны, пытавшейся познакомиться с ним поближе, исчез.
Инспектор Колмакос придвинул к себе лист бумаги и написал: 1. Луис Бельидо?
Раскурив сигару, Колмакос продолжил. 2. Мигель Диас, 25 лет, журналист. Первым поднял тревогу в редакции. Сирота, друзья неизвестны. Холост. В картотеке полиции не значится. Выброшен мертвым из неизвестного такси за городом.
Стряхнув пепел в пустую коробку из-под леденцов покойного Комона, инспектор продолжил. 3. Джоанна Смит, 20 лет, не замужем, дочь и секретарша редактора Джона Смита, Мгновенная смерть от отравленной сигареты. 4. Джон Б. Смит, 54 лет, вдовец, редактор "Сан-Валентинос ньюс". Убит выстрелом в упор из револьвера:гильза отсутствует. Мотив убийства не известен.